Он повертел обнаруженное на месте преступления оружие перед глазами Лаис. Та смотрела на него, не отрываясь, чувствуя, как холодеет у нее внутри, точно вдруг студеная зима Петрограда поселилась в ее пылкой душе.
— Налетчики, вероятно, полагали, что коль скоро вы не российская подданная, то это разбойное нападение сойдет им с рук. Но закон для нас превыше всего! А теперь, сударыня, я прошу вас внимательно посмотреть, что из вещей и драгоценностей было похищено. Что с вами, Лариса Львовна?! Вам плохо?
ГЛАВА 4
Золотая рыбка на сковородке выполняет куда больше желаний, чем в синем море.
Жак-Ив Кусто
Чуть свет в квартиру Лунева на Садовой явился сотник Холост с сообщением, что нынче же там будет установлен телефон, а в здании Главного штаба для его высокоблагородия и его группы уже выделен кабинет. Как утверждал атаманец, для этого пришлось выслать на фронт одного полного генерала, и кабинет был бы готов еще ранее, когда б не одна загвоздка — подыскать место в действующей армии, где бы оный военачальник причинил наименьший вред. Так что после утреннего чая пятиметровый «делоне-бельвилль», посреди бела дня сияя всеми тремя включенными фарами, промчал по Невскому и остановился у самой арки штаба аккурат перед решеткой высоких чугунных ворот. Из окон нового кабинета виделась знаменитая колонна и панорама Зимнего дворца — главной резиденции государя, в которой, как говаривали, он не появлялся с того рокового сентябрьского дня, когда выступал с балкона перед охваченной всеобщим яростным порывом толпой.
— «Я памятник себе воздвиг нерукотворный», — пробормотал Лунев, глядя на маячивший за окном Александрийский столп.
Великая победа над грозным Бонапартом казалась сейчас далекой и едва ли не баснословной. А ведь и всего-то сто лет прошло. Занятно, какие-то у этой войны памятники будут? Но полноте! Платон Аристархович резко повернулся и отошел от окна. — К делу! Итак — заговор!
Если неустановленный покуда Фехтмейстер не блефует, в авантюру втянуты некоторые великие князья. Как минимум один. Это звучит обескураживающе, но если отбросить эмоции, в таком участии нет ничего странного. Не было в России случая, чтобы дворцовые перевороты обходились без особ из самого ближнего к престолу круга. Воистину, предают только свои!
Легче всего было бы представить на месте сановного заговорщика брата императора — великого князя Михаила Александровича. Он слывет известным либералом, да и на государя ему есть за что обижаться. Женитьба на разведенной, да к тому же и бывшей супруге однополчанина, да еще и отнюдь не царских кровей, в свое время поставила великого князя в ряд отверженных. Изгнание, скитание по Европе почти без средств к существованию… Лишь начало войны заставило императора сменить гнев на милость и позволить брату вернуться на родину.
Ни дать ни взять — герой бульварного романа. По мнению возбужденных романтическими бреднями умов, такой легко может пойти на мятеж для того, чтобы восстановить справедливость и покарать жестокого тирана. Сейчас под рукой великого князя Михаила Дикая дивизия. Горцы, сражающиеся в ней, преданы командиру не менее, чем Заурбек лично ему. Но Дикая дивизия на фронте, государь не слишком подходит на роль кровавого деспота, к тому же великий князь, как сказывают, вовсе не склонен к мстительности.
Хотя все это пока лишь умозрительные построения, и сбрасывать со счетов великого князя Михаила нельзя.
Следом за родным братом государя можно предположить двоюродного, Кирилла Владимировича. Он нынче командует морскими батальонами, и у него тоже есть причина не жаловать кузена. Вернее, даже не его, а его супругу, государыню императрицу. Как-никак, жена Кирилла Владимировича первым браком была за родным братом ее императорского величества. И рассталась они из-за любви оного брата к мальчикам. Скандал был громким.
При мысли о супруге великого князя Кирилла Владимировича Луневу вдруг снова вспомнилась его недавняя спутница, загадочная Лаис Эстер. Он резко мотнул головой, отгоняя появившийся образ.
— Может, того, коньяку? — по-своему расценивая поведение начальства, участливо предложил Холост, скучавший в ожидании распоряжений.
— Законы нарушаете, сотник?
— Никак нет, ваше высокоблагородие, — с насмешливой рьяностью выпалил казак, — безжалостно изничтожаю врага Отечества.
Он достал из нагрудного кармана щеголеватого кителя серебряную плоскую флягу и потряс ею возле уха.
— Враг наглухо блокирован, но еще держится. У него хорошая выдержка.
— Ну, полноте, — оборвал краснобая полковник. — Лучше спрячьте, и сделаем вид, что вы ничего не говорили, а я ничего не слышал.
— Как прикажете, придется в одиночку врага одолевать.
«Если бы так просто было одолевать врага! — чуть заметно ухмыльнулся Лунев. — Впрочем, что ему, казаку? Указали: скачи вон туда, руби вон тех, и вперед — «Ура! Ура! Шашки наголо!» А здесь поди найди еще, кто Отечеству и государю злейший враг. Мундиры на всех одной армии и на словах всякий царю — нерушимая опора и за то многократно высочайшими наградами жалован.
Вон те же, к примеру, ближайшие родичи его императорского величества — куда ни кинь, у всякого обида. У кого на самого Николая, у кого на императрицу, Александру Федоровну.
У кого на самого Николая, у кого на императрицу, Александру Федоровну. А пуще всех на Старца злокозненного, Гришку Распутина — вот уж точно чертов кум! Заморочил голову императрице, теперь сладу с образиной тобольской нет. На что уж, кажется, супруга великого князя Николая Николаевича с государыней близка была. Когда та хворала, собственноручно ее выхаживала. Почитай, с того света вернула. А стоило против зловредного шарлатана слово молвить — и все, прочь с глаз.
Стало быть, и у великого князя Николая Николаевича, нынешнего Верховного главнокомандующего, есть личная причина недолюбливать венценосного племянника. Да что тут сказать, среди тех, кто ближе всего к трону стоит, мало сыщется государевых доброжелателей.