— …А вот, ваше светлейшее высочество, знаменитое «филе Эстерхази», приготовленное по рецепту Яноша Гунделя, коий до недавнего времени был председателем общества будапештских содержателей гостиниц и рестораторов. Это филе названо в честь вашего дорогого родственника князя Пала Антала Эстерхази, дипломата и члена правительства Баттяни. Сей достойный представитель вашего рода был также членом Венгерской академии наук…
Генерал Мартынов вполуха слушал кулинара в лейтенантских погонах, из-под опущенных ресниц наблюдал за реакцией князя Миклоша. Его светлейшее высочество неспешно пережевывал родственное филе, не выражая, кажется, по этому поводу особых чувств. Он подал знак слуге налить вина, и хозяин дома моментально оказался рядом с бутылкой «Мон Каленберга».
Евгений Иванович Мартынов был хорошим игроком в покер. Он любил угадывать настроения, а порою даже и планы людей, глядя на положение их рук, на движения глаз, усмешки… Лицо Миклоша Эстерхази не выражало ничего. И это в то время, когда реакция противника была столь важна для осуществления задуманного в Ставке глобального блефа!
Недавние декабрьские и январские снегопады сделали Бескиды практически непроходимыми, и это давало возможность совершить один из грандиознейших обманов в истории войн. Несколько городков в непосредственной близости от русских позиций действительно были полностью отселены. В получившиеся таким образом военные лагеря день и ночь прибывали эшелоны с живой силой и снаряжением. У выявленной контрразведкой австрийской агентуры должно было создаться впечатление, что здесь готовится мощнейший кулак для сокрушительного удара.
Мало кто знал, что вся эта перегруппировка, именуемая в штабных документах операция «Порфирогенет» представляет собою обычную карусель. Каждый день в сторону фронта с песнями направляются «полки», и каждую ночь в полном молчании они уезжают обратно. Мало кому было известно, что в «полках» этих не более четырехсот штыков, а вовсе не три с лишним тысячи, как положено по штату, что вооружены они чем бог послал, а снарядов к орудиям не хватит и на день серьезного боя. Что главными полководцами, призванными защищать эти позиции, являются генералы Мороз и Снегопад, и что в случае неудачи данной авантюры российской армии предстоит настолько тяжелая схватка, что битва у Мазурских озер будет вспоминаться как мелкая неудача.
Генерал Мартынов знал это. Знал он и то, что некомплект офицеров, унтер-офицеров и нижних чинов в армии достиг критической величины, и на тысячу нижних чинов ныне приходится не более четырех кадровых офицеров. Что при нуждах фронта в двести пятьдесят тысяч винтовок в год заводы могут дать только шестьдесят тысяч. Что дневное снарядное довольствие составляет десять выстрелов в день на пушку. Что другого шанса выправить положение может уже не представиться.
«Или грудь в крестах, или голова в кустах», — гласила старинная русская пословица.
Евгению Ивановичу хорошо представлялись многочисленные кресты и звезды, которым надлежало украсить мундиры недавних братьев по оружию. Однако его, в случае успеха операции, вероятнее всего, ожидала как раз совсем иная участь.
Генерал Мартынов в безмолвии взирал на своего визави, поглощая кусочки нарезанного мяса, до изнеможения терзая себя вопросом, поверил ли князь Миклош его блефу. Лицо его светлейшего высочества как и прежде не выражало ничего.
И все же генералу Мартынову суждено было нынче увидеть игру эмоций на этом забронзовевшем лице.
В тот момент, когда на стол подавали десерт, и адвокат Дембицкий расхваливал блинчатый пирог и ретэш с миндалем, в трапезную с ошалевшим видом вбежал фон Родниц.
— Ваше светлейшее высочество, вас изволит разыскивать его императорское высочество, эрцгерцог Карл! Он ждет у аппарата.
ГЛАВА 25
Пустой кольт — пустые разговоры.
Дикий Билл Хиккок
Выстрелы грохнули над головой. Один. Другой. Пуля часового с вышки ударила в борт груженного дровами воза, отламывая длинную узкую щепу. Та встряла в снег чуть в стороне от запястья Барраппы, но он не заметил этого. Проскользнув под задней осью, он в кувырке выкатился из-под своего импровизированного укрытия и, оскальзываясь, побежал куда глаза глядят.
«Стой!» — неслось со стены. Барраппа вспугнутым зайцем отпрыгнул вправо. Это был старый прием, усвоенный им с детства. Подавляющая часть населения Земли — правши, поэтому большинству стреляющих куда удобнее смещать оружие влево, чем вправо. На меткости выстрелов это сказывается весьма значительно, особенно у посредственных стрелков. Барраппа мчал, не жалея ног, вдоль улицы в сторону каких-то мастеровых, остановившихся поглядеть на диковинное зрелище.
— Ишь ты, как побег! — неслось со стороны наблюдателей. Восклицание это было скорее восхищенным, чем негодующим.
В последние десятилетия частенько случалось, что всевозможных злоумышленников «супротив царя и порядка» задерживали как раз такие вот мастеровые. Однако сейчас зевакам как-то неохота было хватать сноровистого беглеца. Одно дело какой-нибудь смертоубивец, метящий бомбой в монарха, и совсем другое — беглец из темницы. Беглых на Руси любили всегда.