— Да, неприятная ситуация, — согласился царь.
— Еще какая неприятная! Всего месяц назад господин Францевич успешно выступал в суде по делу о польских социалистах-непримиренцах.
— Это те, которые агитировали устраивать акты саботажа в тылу нашей армии во Львове и в Варшаве?
— Так точно, — подтвердил Орлов.
— Это те, которые агитировали устраивать акты саботажа в тылу нашей армии во Львове и в Варшаве?
— Так точно, — подтвердил Орлов. — А всякому известно, что во главе этих социалистов давно уже стоит некто Юзеф Пилсудский, имеющий живейшее сношение с австрийским и немецким Генеральными штабами.
— Вот даже как? — Император забарабанил пальцами по столешнице. — Вы что же, утверждаете, что сей защитник польских мятежников имеет прямую связь с Пилсудским, а через него с нашим врагом?
— Это утверждаю не я. Вот гранки утреннего номера «Русской вести», где пишется, что начальник Ставки Верховного главнокомандующего торгует военными секретами с попустительства великого князя Николая Николаевича.
— Экие прохвосты! Да как они смеют? — возмутился император. — Откуда они вообще?..
— Этого, увы, не знает и сам главный редактор, — вздохнул князь Орлов. — Но следует отметить, что знакомый нам уже «Честный гражданин», коим подписана статья, — личность весьма информированная. Случай с запиской кайзера Вильгельма — лишнее тому подтверждение. Спасибо еще полковник Лунев позаботился лично нанести визит в редакцию «Русской вести». Иначе уже сегодня бы в столице разразился грандиозный скандал, размеры и последствия которого даже трудно представить.
— Невероятно. — Государь прошелся по кабинету от стены к стене и, постояв у огромной карты России, вернулся в исходную позицию. — Однако полагаю, все написанное в этой статье — измышление?
— Полковник Лунев ищет вышеназванного «Честного гражданина», дабы задать ему этот вопрос при личной встрече. Однако, ваше величество, у меня есть дурные новости на эту тему.
— Что еще? — почти взмолился Николай II.
— Как сообщает наш источник, в австрийском штабе известны определенные детали предстоящей операции в Карпатах и Буковине.
— Это что, шутка?
— Увы, нет.
— Но ведь это… — Император до хруста сжал пальцы.
— Ваше величество, — Орлов подошел к императору почти вплотную, — я верю, что решительные действия могут еще изменить ситуацию и обернуть ее в нашу пользу. Противник думает, что он раскусил наш маневр. Раз так, значит, следует оставить его в этой уверенности и незамедлительно поменять план действий. Сегодня вижу одного-единственного человека, способного на столь масштабное стратегическое решение.
— И кто же это?
— Генерал от инфантерии Алексеев Михаил Васильевич, начальник штаба Юго-Западного фронта. Он человек с несомненным стратегическим даром. К тому же ему прекрасно известен театр военных действий, а потому ему не нужно особо входить в курс дела.
— Что ж, вполне достойный боевой генерал. Подготовьте приказ об учреждении Военно-дипломатического комитета, о назначении его главой генерала Янушкевича и о передаче его должности генералу Алексееву. И еще, Владимир Николаевич. Полагаю, вам удастся без лишнего шума убедить великого князя Николая Николаевича не противиться этому переводу.
* * *
Вечерело. Поезд из Кишинева медленно подходил к платформе, пыхтя, точно выкипающий самовар. Статный, широкоплечий мужчина в форме подпоручика с правой рукой на перевязи молча глядел в окно на снующих по заснеженному перрону грузчиков и редких встречающих.
— Конечная станция, ваше благородие. Петроград, — проходя мимо, сообщил кондуктор.
— Да-да, спасибо.
— Да-да, спасибо. Я вижу.
Офицер достал из кармана платок и вытер наголо обритую голову.
— Жарко тут у вас.
Наконец паровоз испустил последнее дыхание и замер. Подпоручик сноровисто нахлобучил папаху, застегнул шинель и, подхватив небольшой фанерный чемоданчик в чехле, направился к выходу.
— Благополучного вам излечения, — напутствовал его железнодорожник.
— Благодарю, любезный.
Офицер ступил на платформу и не спеша пошел к входу в вокзал. По тому, как оглядывал он открывшееся взору здание, было видно, что ему прежде не доводилось бывать в этих местах.
— Господин подпоручик, — раздался поблизости чей-то властный голос.
Офицер повернулся на зов. Чуть поодаль, явно прячась от падающего снега с дождем, стоял патруль: три солдата во главе с ротмистром. Офицер вздохнул и нехотя, поджав губы, как пристало фронтовику, отвечающему на окрик какого-то тылового шаркуна, направился к патрульным.
— Кто и откуда? — сурово глядя на младшего собрата, поинтересовался ротмистр.
— Подпоручик Смирнов, 129-го пехотного Бессарабского Его Императорского Высочества великого князя Михаила Александровича полка 33-й пехотной дивизии. Простите, господин ротмистр, козырнуть не могу. Сами видите — рука.
— Цель прибытия в столицу? — не обращая внимания на словесную оплеуху, продолжил ротмистр.
— Направлен в военно-медицинскую академию для дальнейшего обследования и излечения, — без запинки, но слегка поморщившись, отрапортовал подпоручик.
— Потрудитесь, господин подпоручик, предъявить ваши документы.