Гавриил тонко улыбнулся, немало позабавленный непробиваемым эгоизмом своего белокурого собрата. В конце концов, не отягощенная никакими посторонними переживаниями любовь к себе — вот тот сентиментальный роман, который длится всю жизнь. А пытаться перевоспитать самовлюбленного эгоиста — дело совершенно бесполезное и неблагодарное.
Снег беззвучно сыпался с ночного неба, сияющими стразами украшая крылья трех неподвижно восседающих вокруг костра ангелов и мгновенно тая на горячем, пылающем, словно в лихорадке, лбу Конрада.
Снег беззвучно сыпался с ночного неба, сияющими стразами украшая крылья трех неподвижно восседающих вокруг костра ангелов и мгновенно тая на горячем, пылающем, словно в лихорадке, лбу Конрада. Оборотень машинально обтер свою мокрую голову рукавом куртки и пытливо всмотрелся в непроницаемые лица божьих вестников. Хм, не такими уж безразличными они оказались на самом деле, хотя усиленно старались продемонстрировать свою абсолютную непричастность к обсуждаемой сейчас проблеме. По смуглой нижней, рельефно очерченной челюсти Самуила перекатывались крупные желваки, выдавая владеющее им раздражение. Уриэль строптиво хмурил пшеничные брови, а алые губы Гавриила кривились от печальной, какой-то саркастичной улыбки. Конрад без труда, как читают листы раскрытой книги, расшифровал владеющие архангелами эмоции и ужаснулся, ибо ясно разглядел отчаяние, обреченность и немой призыв о помощи. Как, всемогущие слуги божьи ждали от него подмоги? Но это же невероятно! Поддержки одного, всеми отвергнутого, проклятого судьбой оборотня?.. Вервольф застонал от бессилия и до крови прикусил себе язык, едва удержавшись от уже рвущихся с него проклятий. М-да, в мире явно творилось нечто чудовищное, по разрушительности своих последствий способное превзойти все, даже развязанную стригоями войну! В мир пришло какое-то громадное зло, и Конрад почти физически ощущал его присутствие.
Так минуло несколько томительно долгих минут. Архангелы продолжали молчать, испытывая терпение Конрада. И в итоге вервольф все-таки не выдержал.
— Ну, — требовательно бросил он, — и сколько времени мы еще будем играть в молчанку?
— Кто в молчанку, а кто и в волчанку! — обвиняюще съехидничал Уриэль.
— А ты точно уверен в том, что хочешь узнать все? — с жалостью в голосе усмехнулся Гавриил. — Учти, мы предоставляем тебе право добровольного выбора: ты либо встаешь и сейчас же уходишь своей дорогой, не оборачиваясь, отказавшись от любых претензий к Богу и к нам, либо безропотно принимаешь уготованный тебе крест и послушно следуешь нашим указаниям.
— И тогда ты снова увидишь Селестину! — заманчиво пропел хитрюга Уриэль.
— Хм, ну да, ну да, непременно увидишь!.. — подозрительно дружелюбно крякнул Самуил, бездарно выдавая владеющую им неуверенность.
— И? — вопросительно изогнул бровь первый искуситель. — Оцени, каково предложеньице!
— Да уж, хорош выбор, ничего не скажешь! — Конрад язвительно ухмыльнулся, показывая крепкие белые зубы. — Сволочи вы, а не божьи слуги! Значит, я должен стать покорной игрушкой в руках рока, или же поджать хвост и молча убраться в свою берлогу?
— Примерно так, — подтвердил Самуил. — А ты молодец, умеешь четко и доходчиво сформулировать мысль…
Фон Майер ехидно присвистнул.
— Не свисти, девок не будет! — предупредил Уриэль.
— На себе проверил? — язвительно поддел оборотень.
— Грубиян, деревенщина неотесанная! — презрительно фыркнул гламурный блондин. — Зря мы с ним связались, братья! Да что может понимать в жизни какой-то блохастый волчара?
— Жизнь нужно прожить так, чтобы о ней было стыдно рассказать, но приятно вспомнить! — иронично парировал Конрад. — А я, в отличие от вас, свободен от каких-либо предрассудков и нахожусь вне зависимости от чужого мнения.
— О да, — одобрительно подхватил Гавриил, — истинная свобода это особенное состояние души и тела, когда тебе наплевать на то, что именно говорят и думают о тебе окружающие. Братья, я уверен: он именно тот, кто и нужен нам для выполнения столь опасной миссии.
Братья, я уверен: он именно тот, кто и нужен нам для выполнения столь опасной миссии.
— Ладно, ладно, уговорили, — покладисто мотнул локонами Уриэль. — Авось у него это и получится.
— Да о чем вы толкуете-то? — прорычал совершенно измученный их намеками фон Майер. — Хватит уже высокопарных фраз, говорите все прямо и открыто!
— А ты клянешься досконально выполнить Божью волю? — с хитринкой в голосе вопросил Гавриил. — И смотри мне, никаких уходов на попятную!
Конрад заметил, как напряглись два других архангела, ожидая его ответа, но все равно не заподозрил никакого подвоха, ведь крылатые воины никогда не лгут. Он утвердительно кивнул и торжественно произнес, положив руку на сердце:
— Клянусь своей жизнью, что в точности исполню любое поручение Господа!
Из груди всех архангелов вырвался дружный вздох облегчения.
— Ты должен спасти мир от стригоев! — требовательно приказал Уриэль.
— Освободить нашего Бога от темных чар! — пафосно провозгласил Гавриил.
— Убить Селестину, бывшую Дочь Господню! — страшным приговором бухнул Самуил.