— Я вернусь, вернусь…
— Тогда я постараюсь отсрочить момент твоей смерти! — суеверно буркнул старший палач, хлопая по его освежеванным ягодицам так, что брызги крови полетели во все стороны и попали на дрожащего от страха Демулена. «Что же он такое, этот мальчишка? — Мысли палача метались, как мыши в клетке, не находя выхода из им же самим созданной ловушки. — Еще ни один человек не вел себя так, будучи обдираемым заживо, и не продержался так долго. А может, он вообще не способен умереть? А если он и взаправду вернется с того света и отомстит за свои мучения?» — Усилием воли Мясник прогнал свои жуткие домыслы и мстительно ударил Тристана кулаком в лицо.
Юноша гневно завопил, и тогда Шило опять потянул за цепи, оторвав его ноги от пола. Потом палач выбрал новый нож. Им потребовалось еще целых три часа, чтобы закончить обдирать тело Тристана.
Им потребовалось еще целых три часа, чтобы закончить обдирать тело Тристана. Шило заботливо поддерживал силы осужденного, заставляя того время от времени пить воду со стимулирующими травяными настоями, но Тристан уже не мог удерживать мочу, и жидкость покидала его тело так же быстро, как и поступала.
Когда варварская работа была окончена, на всем теле Тристана кожа оставалась лишь на лице, шее, пальцах рук и ног, вокруг суставов — на коленных сгибах, локтях, подмышках, запястьях. Остальное было сплошным куском кровоточащего мяса. Но он все еще оставался жив, продолжал чувствовать, всхлипывать и иногда вскрикивать в течение целого часа, пока Шило обдирал его шею, а старший палач проделывал то же самое с животом, ладонями и, наконец, подошвами стоп. Палачи старались вовсю, но вопреки их ухищрениям пленник настойчиво цеплялся за жизнь, не желая умирать.
Теперь настало самое время прикончить мученика, но Мясник собирался реализовать еще пару задумок, приготовленных для этого развлечения. Сняв с юноши все путы, палачи уложили Тристана спиной на пол камеры пыток, и Шило принес большое зеркало, установив его напротив узника. Вдвоем они усадили юношу, выплеснули ему в лицо ушат ледяной воды, чтобы привести в чувство, и заставили посмотреть в зеркало, дабы он смог увидеть, во что они превратили его тело. Истязуемый с ужасом уставился на свое отражение, обнаружив в зеркале страшную коричневую массу, в которой он с трудом узнал себя. Его тело начал сотрясать приступ безудержной рвоты, вызванный отвращением, а также бессильной жалостью к самому себе.
Когда приступ прекратился, палачи еще несколько раз окатили водой измученного узника — настало время обмыть тело. Держа под руки умирающего юношу, они провели его в другой угол комнаты, а ободранные ступни де Вильфора оставляли кровавые следы на полу. Очень нежно они положили его на соломенный тюфяк. Тристан попытался прижать колени к груди, чтобы хоть как-то защититься, но прежде чем ему это удалось, Шило высыпал на его оголенную плоть несколько пригоршней мелкой соли, с восторгом наблюдая за корчами, охватившими тело несчастного юноши.
Мясник был поражен, ибо Тристан все еще находился в сознании. Чтобы это проверить, он изо всех сил сжал его истерзанную шею, пока из-под пальцев не брызнула кровь, и внимательно смотрел, как лицо его жертвы исказилось от нового приступа боли.
— Он все еще чувствует боль! Его жизнеспособность просто потрясающа! — шокировано выкрикнул палач. — Но как же такое возможно?
— Достаточно, — вдруг хрипло произнес Демулен, — хватит, он держался чудесно. Давайте прекратим его страдания, кажется, я и так не смогу уснуть следующей ночью, а возможно, и никакой другой, потому что вид этого жуткого полутрупа навечно запечатлелся в моей памяти!
Мясник молча кивнул в знак согласия. Он взял Тристана за волосы и оттянул голову страдальца назад, открывая горло. Он сам застонал, встретив пристальный взгляд юноши, так и оставшегося непобежденным, и поспешно прижал один из ножей к его подбородку. Поняв, что его наконец-то собрались добить, Тристан мстительно улыбнулся и твердо произнес:
— Я вернусь! Помни. Я вернусь! Жди меня, жди каждый день своей гадкой жизни…
Не дав ему договорить, Мясник одним движением перерезал горло своей жертвы…
Так, спустя шесть часов, страдания Тристана наконец-то завершились. Его окровавленное тело завернули в плащ из грубой парусины и выбросили за стену тюрьмы, в ров, доверху наполненный уже разлагающимися и еще свежими трупами других казненных…
Глава 6
Тристан замолчал, избегая смотреть на меня и зябко протягивая ладони к теплу почти прогоревшего костра. Я тоже оставалась безмолвной, ибо мое сердце разрывалось от нежности и сострадания к этому благородному отважному мужчине.
— А когда я впервые увидел тебя — умирающую, страдающую от нескончаемой муки, — вдруг страстно шепнул он, поворачиваясь ко мне и по-родственному пожимая мои холодные пальцы, — то понял, что готов снова добровольно пройти через тот страшный пыточный подвал, если это вернет тебя к жизни. Я был согласен отдать всю свою кровь, лишь бы только ты выздоровела и встала на ноги, — исповедовался он. — Не знаю, кому конкретно я тогда молился — Темному Отцу или человеческому Богу, но мои молитвы услышали…