— Зовите меня Шаффом, ваше высочество, — улыбнулся волшебник. — И соизвольте пройти на мой корабль.
— А если не соизволю? — спросил принц.
— Вряд ли у вас получится не соизволить, ваше высочество.
— Вы думаете, не стоит и пытаться?
Ярим многозначительно положил ладонь на оголовье своего меча.
— Абсолютно бесполезно, уверяю вас. Дозвольте же мне проявить уважение к вашей крови и вашему батюшке и не применять против вашего высочества ни грубой силы, ни магии. А кроме того, я бы хотел побеседовать с вами как цивилизованный человек с благородным сидхи — в приятной обстановке взаимного доверия.
Голос Глашатая Ночи тек сладкой патокой, от его приторности у принца сводило скулы. Яримраэн осмотрелся кругом. Драться ему пришлось бы сразу со всеми, в том числе с командой «Жемчужной девы», не говоря о молодых людях в длинных одеяниях — подручных господина Шаффа, изготовившихся к поимке эльфийского принца.
— Хорошо, будь по-вашему.
«Твоя жизнь в землях людей всегда будет разменной монетой», — сказал как-то Илланд. Еще в те времена, когда они с Яримраэном разговаривали друг с другом. Так оно и вышло.
Эльф отстегнул ножны с оружием и подумал, что швырнуть их к ногам Глашатая Ночи было бы красивым, но истеричным жестом отчаяния. Удовольствия наблюдать, как сын владыки Фэйра впадает в гнев, принц магу не доставит.
— Милости прошу, на «Облако»! Будьте как дома, ваше высочество.
Яримраэна окружили со всех сторон маги-«пилигримы», отгородив стеной своих тел от всего остального мира. Принц мог гордиться собой: чтобы захватить его в плен, Глашатаю Ночи потребовалось аж двадцать человек.
Какая-никакая, а честь!
Капитан «Жемчужной девы» не успел порадоваться двойной выгоде: и деньги получил, и в Даржу не пришлось плыть. С рук стоявшего на юте волшебника сорвалась алая молния и поразила шикку ниже ватерлинии, следующий удар расколол корабль пополам, а третья молния, изумрудно-зеленая, добила тех из матросов, кому удалось удержаться на плаву после крушения.
Шафф пристально посмотрел на эльфа и, широко улыбаясь, развел руками в стороны.
— Никаких свидетелей, ваше высочество. Только вы и я.
Нельзя сказать, чтобы Ярима до глубины души потрясла расправа с моряками. Чего-то подобного он и ожидал. Но его внутренние щиты тут же сомкнулись, намертво отгородив сознание от любого магического проникновения. Теперь их могли разомкнуть либо смерть, либо подлинная свобода.
— Зря ваше высочество мне до такой степени не доверяет, — с упреком в голосе сказал Шафф, сразу почуяв изменение в состоянии пленника. — Я не собираюсь ни пытать вас, ни чинить над вами другое насилие.
Щиты Яримраэна затвердели еще сильнее. Он хоть и бастард, но все же принц, часть Пламенного Дома, и хранить секреты своего народа его учили с младенчества. Ярима можно запытать до смерти, но боль сделает щиты сильнее, и никто из чужаков не сможет через него причинить вред Фэйру, владыке и другим сидхи.
— Мне не нравится ваше представление о цивилизованности, — спокойно заявил принц. — Поэтому я не буду рисковать.
— Как вам будет угодно, ваше высочество.
Они сидели друг напротив друга в капитанской каюте, где каждая вещица, каждый предмет обстановки кричал о вопиющем богатстве. О нет, никакой позолоты, хрусталя или парчи, тем паче всяких звериных чучел или, того хуже, фаллических символов из нефрита, столь любимых современными нуворишами. Яримраэн знал толк в роскоши. Воспитание позволяло оценить стоимость деревянной обшивки, тончайшую работу ювелира, сделавшего серебряную посуду. О мебели разговор отдельный, а цену каждого кресла лучше простому обывателю вообще не знать. Ради спокойного сна.
Глашатай Ночи пил вино, эльфийский принц-изгнанник изучал собственные ногти. Молчание затягивалось не на шутку, и с каждым мигом магу становилось ясно, что эльф первым разговор не начнет никогда. Эльфы — существа чудовищно упертые.
— Я не стану спрашивать вас, куда отправилась Джасс'линн. Если вы знаете, то ни за что не скажете. Если не знаете… а я склоняюсь именно к этому варианту, то есть ли смысл задавать этот вопрос? Верно?
— Тогда что я здесь делаю? — полюбопытствовал Яримраэн. — Почему не плыву в Даржу на «Жемчужной деве»?
— На вашем месте я бы интересовался, по какой причине вы не кормите рыб вместе с остальной командой шикки, — хладнокровно молвил волшебник.
Губы принца изогнула надменная улыбка.
— Я примерно представляю себе причину столь беспримерного образца милосердия со стороны Оллаверна. И все же?
— Вы, принц, будете нашим козырем в рукаве.
— Козырем? В рукаве? Мухлюете в карты, господин Шафф? — мурлыкнул эльф.
— Есть немножко. Но с вашей подругой иначе не получается. Поверьте, вам будет гораздо безопаснее в уютном тихом месте, где ничья злая воля не сделает вас…
— …разменной монетой. Не смущайтесь, господин Шафф, называйте вещи своими именами. Я привык.
— Вас станут беречь как зеницу ока.
Я привык.
— Вас станут беречь как зеницу ока.
— Польщен. Вот только оценят ли ваши старания Тинитониэль и Серебряный трон?
— А каким образом, простите, Серебряный трон узнает?
— Рано или поздно… а лучше все же рано. Все становится достоянием гласности.