— Хочешь? — предложила она, кивнув на хрустальный кувшин с соком.
Сок, хоть и из ледника, успел изрядно нагреться, но Мэд небрежно постучал ногтем по горлышку, охлаждая питье до ледяной корочки. Очень удобное заклинание на случай жары из арсенала Тайшейра.
— Спасибо, монна. Очень вкусно.
— Дагонни, дружок, пойди присмотри за малышами, а то старшие сегодня что-то чересчур расшалились, — попросила Эффис опасно ласковым тоном.
Высокий плечистый Дагонни, последнее тетушкино увлечение, не заставил себя долго упрашивать, вразвалочку направился к детям. Ему еще не исполнилось и двадцати пяти, но тело у него было великолепное. Это признавал даже Тиджер, главный критик матушкиных кавалеров.
Они остались одни.
— Поговорим? — спросила тетя.
— Поговорим. О чем?
— О тебе, естественно. В последнее время я только о тебе и говорю, или слушаю, что говорят о тебе, или читаю. О, не надо смотреть на меня глазами юной девственницы. Или ты думал, что сможешь посетить Эрмидэи инкогнито, никто не узнает старшего брата герцога, колдуна и нарушителя спокойствия?
— Вряд ли.
— Это мягко сказано, милый мой. Твой братец забросал меня письмами, из которых на ковер буквально капает желчь. Семьи Валлэт и Сармор уже прислали своих доверенных лиц для переговоров.
— Чего они хотят от меня?
— А ты подумай, племянничек. Ты ведь родился аристократом и без меня знаешь устремления главных семей Эрмидэев.
Мэд размышлял недолго. Тетя была права, он ничего не забыл.
— Я не выступлю против воли отца и власти родного брата.
— Я знаю, милый. Но ты вернулся, и кое-кто подумал, что, возможно, ты передумал. — Эффис печально вздохнула.
— Эффис печально вздохнула. — Но даже не это самое плохое. Никто насильно тебя на трон сажать не станет, Инвара тоже можно успокоить, а вот с церковниками мне справиться не под силу. Ты обладаешь магической силой, и только уважение к твоим предкам удерживает патриарха от решительных действий. Слухи о детях, которых ты исцелил, уже докатились в столицу, в Тартоннэ.
— Ну что теперь поделаешь, значит, докатились, — почти равнодушно согласился Мэд. — Я умею не слишком много, до великого целителя мне далеко, но детей и животных я лечить могу. И буду лечить, как бы на мои способности ни смотрела Церковь.
— Тебя ждет аутодафе.
— Тогда я уеду.
— Ради всего святого, разве есть только такой выход? — воскликнула тетка. — Подумай хорошенько.
Личико Эффис сморщилось от душевных страданий и как-то сразу состарилось. Она сжала хрупкой лапкой подлокотник своего кресла.
— А что мне думать? Я слишком хорошо себя знаю и совершенно точно представляю, кто я есть. Вернее сказать, кем я был от рождения. Не наследником Великого герцога, не избалованным мальчиком — любимцем матери, не развеселым гулякой, не аристократом. Я маг-целитель. Это моя истинная суть, мое наполнение, судьба и смысл, если так угодно. И я не могу пройти мимо собаки, умирающей от чумки, или ребенка, сгорающего в грудной лихорадке, не могу оставить их умирать, даже если буду знать, что помощь не в моих возможностях и силах. Если же я отрекусь от того единственного, что у меня есть, кем же тогда я стану? Тенью, пустым местом, ничем. Эффис, ты наследница двадцати поколений благородных предков, кто, как не ты, должен знать, в чем состоит долг, твой собственный и мой тоже. Подожди, не перебивай, я еще не закончил. — Он немного помедлил, словно подбирая ускользающие слова. — Я знаю, моя мать умирает от опухоли. Она умирает и не желает моей помощи из-за своего сумасшедшего фанатизма, из-за того, что магия грешна, а на самом деле из-за своей глупой гордости и бессмысленного упрямства. И никакого выхода нет. Или она отказывается от моей помощи, помощи проклятого колдуна, или я отрекаюсь от своей силы. В любом случае в итоге она умирает.
— Она безумна, Мэд. Мне страшно видеть, как из милой ласковой девочки, на которой женился твой отец, получилась мрачная упертая фанатичка. Как такое могло случиться, ума не приложу, — вздохнула Эффис.
В главном зале Энора-ди-Фросс на стене среди лепнины, росписей и хрустальных светильников до сих пор висел портрет, изображающий всех четырех сестер. Эффис — самая старшая, двадцатилетняя хрупкая красавица со стальным характером, Игенс и Майв — тринадцатилетние подростки, одновременно похожие и поразительно разные, и пухленькая куколка в кружевах — Китира, пяти лет от роду. Она выросла, став удивительной красавицей с очами-звездами, и Великий герцог женился на самой прекрасной девушке на Эрмидэях. Великие герцоги никогда не брали жен из-за моря, охраняя свой суверенитет и независимость, они выбирали девушек из старинных аристократических семей, благо выбрать было из кого. Не слишком богатое и именитое семейство Фросс в единый миг вознеслось на вершину могущества и славы, что вовсе не принесло добра и счастья родителям, сестрам-двойняшкам и младшему брату. Только Эффис сумела избежать разрушительной силы приближенности к владыкам островов. Она оказалась самой сильной, вышла замуж по жесткому расчету в тридцать лет, рассчитав настолько правильно, что еще двадцать пять лет была безумно любима мужем, купалась в роскоши и имела все, что только можно пожелать. И никогда не завидовала своей младшей сестренке, кроме одного — Мэд родился у Китиры, а не у нее.