Отец снова замолчал. Ему неприятно было рассказывать. «Ему, — поняла Элис, — неприятно сейчас даже просто вспоминать Майкла».
Отец снова замолчал. Ему неприятно было рассказывать. «Ему, — поняла Элис, — неприятно сейчас даже просто вспоминать Майкла».
И ей — тоже.
— Так случается, девочка моя, — снова послышалось в трубке, — мы люди и мы ошибаемся в других людях. Это надо просто пережить. Переждать. Если не хочешь возвращаться, скажи точно, где ты, я пришлю людей.
— Не надо, пап, — Элис вновь взглянула на солнце за окном, — здесь я в безопасности. Даже от журналистов.
— Ты не одна?
— Мистер Ластхоп, — очень мягко и совершенно естественно вступил в разговор Невилл, ему?то, разумеется, никакой телефон был не нужен, — это Невилл Сарфф…
— Ваше высочество?! — странным, и каким?то не очень своим голосом воскликнул папа.
«Оборотная сторона демократии», — тут же вспомнила Элис.
— Вы, возможно, не помните, но мы уговаривались обходиться без титулования.
— Да?да, конечно, я помню…
— По счастливому стечению обстоятельств, мисс Ластхоп встретила меня в Германии, и если вы сочтете это возможным, я сам позабочусь о том, чтобы вашей дочери никто не причинял беспокойства.
— Так Элис у вас в гостях?
— Помилуйте, мистер Ластхоп, это было бы, мне кажется, несколько вызывающе даже для нынешнего общества. Мисс Ластхоп остановилась в отеле «Adlon Kempinski». В том же номере, который всегда снимаете вы.
— Да, — повторил отец, — там спокойно. Но, если вас не затруднит…
— Меня не затруднит, — мягко прервал его Невилл.
— Вы понимаете… Впрочем, о чем я? Вы еще слишком молоды, чтобы понять, — отец издал негромкий смешок. — Дети — это прекрасно, но взрослые дочери — источник непрерывного беспокойства. Спасибо вам.
— Не благодарите.
Невилл кивнул Элис:
— Беседуйте. Я скоро вернусь.
И исчез.
— Мама спрашивает, не хочешь ли ты, чтобы она прилетела в Берлин? — услышала Элис в трубке.
— Нет, пап. Спасибо, скажи маме, что я очень ее люблю, но нет, я не хочу.
— Элис, девочка моя, если хочешь я прилечу к тебе сам.
— Нет, — Элис мотнула головой, — не надо. Пусть лучше вокруг будут чужие.
— В таком случае, можешь доверять Сарффу, он — надежный парень. Поначалу кажется странным, но он просто слишком воспитан для своего возраста. Несколько старомодно, зато в настоящем европейском духе. Я попросил его присмотреть за тем, чтобы тебя не беспокоили.
— Да, — механически повторила Элис, — да, он надежный. И он не кажется странным. Спасибо папа. Я знаю. Он и так присматривает за мной.
— Ты по?прежнему собираешься в Москву?
— Нет. Наверное, нет, я не знаю сейчас.
— У вас там уже ночь. Я позвоню тебе еще раз, завтра. Если хочешь, Элис, могу звонить каждый день.
— Пап, у тебя столько дел…
— Ты из них — самое важное. Спокойной ночи, девочка.
— Доброго утра, папа.
Так же, как исчез, из солнечной пустоты появился Невилл. Взял у нее из рук телефон. Легонько поцеловал в висок.
— Вы что, знакомы с отцом? — спросила Элис.
— Нет.
И она наконец?то расплакалась. При чужих нельзя, но принц, он не чужой, он настолько свой, что даже отцу никогда этого не понять.
«Мангуст — Факиру
Срочно.
Секретно.
Объект знает гораздо больше, чем мы предполагали.
Объект знает гораздо больше, чем мы предполагали. В частности, ему известны мое звание и цель моего пребывания здесь. Его отношение ко мне откровенно отрицательное. Предполагаемый контакт сорван».
Расшифровано 546350
…Очнулся Курт, когда бесстрастный Вернер появился в дверях библиотеки и сообщил, что принес господину Гюнхельду завтрак. Получасом позже явился бодрый и довольный Вильгельм, без малейшего намека на ехидство поинтересовался, как спалось. Скучным взглядом оглядел разложенные по столу тетради:
— Вам, я вижу, понравилось?
— М?м, — невнятно ответил Курт, сам толком не зная, что имеет в виду, — это довольно интересно. Но я не думал, что получу столько информации.
— А там есть информация? — искренне не поверил Вильгельм. — И много ли от нее практической пользы?
— Пока — ноль.
— Я так и думал. Дело вот в чем, Курт, мы посовещались и решили, что если вам удобно, бога ради, замок к вашим услугам. Позвоните домой, предупредите, что задерживаетесь в гостях, скажем… — он вновь поглядел на тетради, — скажем, на полгода, и штудируйте эту каббалистику в свое удовольствие. Если же ваша матушка и фройляйн Элис будут недовольны таким положением дел, Эфроим даст вам записи с собой. Почитаете и вернете. Не мне, так Георгу.
— А господин Лихтенштейн знает об этом решении?
— Он уже согласился. Курт, есть разница между любопытством и необходимостью, и Эфроим ее прекрасно осознает. На вашей земле живет нечто непонятное, и вам предстоит либо уничтожить это, либо научиться использовать, значит, и прав на записи Лихтенштейна у вас больше, чем у его сына.
— Интересная логика. Ни вы, ни Ефрем ничем мне не обязаны.
— А должны быть? — в бесцветных глазах проглянуло непонимание. — Нормальная логика, человеческая. Вы отвечаете за свой город и за людей, это работа сама по себе нелегкая, а там у вас еще и черт знает что в довесок. Хорош бы я был, сказав: это ваши проблемы. В общем, решайте, как вам удобнее. Через четверть часа мне подадут машину, и если надумаете, поедем вместе.