В этом ручье бриллианты превращаются в звезды.
Элис ступила на тропинку, волглую даже сейчас, когда солнце почти поднялось к полудню. Вспомнила, что Курт говорил о непроходимых зарослях. И пошла, все быстрее и быстрее, снова радуясь и удивляясь тому, что дорога в гору преодолевается так легко и весело, будто бежишь вниз по пологому, удобному спуску.
В таком темпе, чтобы подняться на вершину, хватит четверти часа.
Правда, выйдя к черной замковой стене, Элис замедлила шаги, и с удовлетворением почувствовала, как легкомысленное веселье, пробудившееся в лесу, вновь сменяется настороженным любопытством.
«Темные стеклышки, — напомнила она себе, — как будто смотришь на затмение».
Ну, вот и ворота. Открытые как и в прошлый раз. Пуст мощеный камнем двор. И, кажется, приоткрыта высокая и узкая дверь, ведущая в башню…
— …Не входи! Не входи во двор, не входи, не входи…
Что? Кто это?!..
Птицы. Разноцветные, пестрые, с блестящими круглыми глазами. Обычные птицы облепили ветви деревьев, качаются на гибких лозах над стоящей поодаль скамьей, перепархивают по земле, трепеща крыльями:
— …не входи!
— Кто здесь? — громко спросила Элис. — Кто это говорит?
— О, — прозвучал знакомый голос, и Невилл (откуда взялся?) вышел ей навстречу, склонил голову, блеснули искры вплетенных в волосы рубинов, — какая приятная неожиданность, мисс Ластхоп! Я не мог и предположить, что вы придете, когда солнце в зените. Неужели там, где вы изучаете фольклор, вам ничего не рассказывали об этом удивительном времени? Почти столь же прекрасном, как серые сумерки.
— Не могла же я за год выучить все суеверия.
— Все не выучить и за столетие, — Невилл сделал шаг по направлению к ней, и птицы вдруг вспорхнули цветным облачком, умчались в лес, под защиту густых древесных крон. — Да и стоят ли они изучения? Но вот это:
Бойтесь, бойтесь в час полуденный выйти на дорогу:
В этот час уходят ангелы поклоняться Богу.
В этот час бесовским полчищам власть дана такая,
Что трепещут души праведных у преддверья рая… [14]
Впрочем, вам нечего бояться. И не слушайте птиц — они сошли с ума, слишком много света видели их глаза сегодня, слишком много прекрасного и чистого света, не вместившегося в их маленькие глазки, в глупые пустые головенки. Я рад видеть вас здесь, будьте моей гостьей.
— Нет, — сказала Элис решительно.
И отступила назад. На шаг.
— Вы по?прежнему боитесь меня? И все же пришли. Зачем, мисс Ластхоп, чтобы сообщить о своем решении?
— Я выбрала, — подтвердила Элис, — я хочу узнать правду, хочу знать кто вы, и что здесь происходит. Вы обещали рассказать. Но в замок я не войду. И если вы не боитесь полуденного часа, то пригласите меня на прогулку. Как в прошлый раз. Или здесь больше не на что смотреть, кроме того озера?
— Зеркала Неба. Озеру дано имя, так почему бы не называть его по имени? Да, мисс Ластхоп, разумеется. Я приглашаю вас на прогулку и обещаю, что скучно не будет, и я приложу все усилия, чтобы ответить на ваши вопросы. Пойдемте? — он вышел за ворота.
— Что, прямо вот так? — Элис окинула его взглядом: средневековый костюм всех оттенков красного, легкий короткий плащ, тонкий, как сигарный дымок. — Вы даже не переоденетесь?
— И более того, — Невилл тепло улыбнулся, — попрошу вас надеть вот это.
На плечи Элис, приятным холодком пощекотав горячую от солнца кожу, легла жемчужного цвета газовая накидка.
— Плащ?невидимка, — объяснил Невилл. — Мы будем гулять по довольно людным местам. Вы ведь умеете ездить верхом?
Как будто это было самым главным!
— Позвольте? — прохладные пальцы, чуть коснувшись шеи Элис, застегнули у ее горла золотую фибулу. — Вот так. Хотите посмотреть на себя?
Элис опустила голову и увидела тропинку, цветы, траву на обочине.
— Вот так. Хотите посмотреть на себя?
Элис опустила голову и увидела тропинку, цветы, траву на обочине. Развернулась на пятке, так быстро, как будто рассчитывала сама себя застать врасплох за спиной.
— Но как же так?! — она вытянула из?под плаща руку и все равно не увидела ее. Поднесла к самому лицу, потрогала себя за нос. На ощупь все в порядке: и рука, и пальцы, и нос…
Оставалось лишь глупо спросить: «Невилл, а вы меня тоже не видите?»
Именно так Элис и поступила.
— Глазами — нет.
Он сбросил свой плащ на руки подоспевшего слуги.
Откуда они берутся, Элис понять уже отчаялась. Только что не было, и вот уже есть — с поклоном протягивает хозяину вторую такую же накидку.
— Это выглядит вот так, мисс Ластхоп, вы застегиваете фибулу, и…
Невилл исчез. Растворился в воздухе, пропал, как пропадает пылинка, вылетев из солнечного луча. И однако Элис… нет, не видела, но словно бы осязала на расстоянии — вот он, стоит рядом. Вот отошел на шаг, приглашающе взмахнул рукой.
— Лошади готовы, мисс Ластхоп.
— Да подождите же! — взмолилась Элис. — Объясните мне, как это? Что это такое? Опять какие?то фокусы?
— Это плащ?невидимка, — голос Невилла был исполнен терпения. — Неужели вы совсем не знаете сказок? Плащ, сшитый из зрения слепых.
— Но…
— Умоляю вас, не спрашивайте, как это сделано! Ведь я не ткач и не портной, я принц. Вы не можете видеть меня, я не вижу вас, однако мы чувствуем друг друга, точно так же, как слепые от рождения способны чувствовать цвета, движение, различать малейшие оттенки звуков и запахов. Эта тонкость чувств — своего рода изнанка наших плащей. Но, мисс Ластхоп, помните, бродя невидимкой, что многие слепцы способны будут заметить ваше присутствие, а также опасайтесь кликуш. Знаете, кто это?