Дороги фейри — вот, значит, как это называется.
Элис чувствовала себя, как мячик для пинг?понга, который снова и снова поддают ракеткой. Земля тянет вниз, тянет вниз здравый смысл, но упасть не успеваешь, — вновь и вновь подбрасывает вверх твердая упругая ракетка. Все правильно. Мячик для того и существует, чтобы прыгать. Падают пускай другие. И все?таки, может быть, уже пора вернуться на землю? На затоптанный пол теннисного зала. Память о феерическом ночном приключении могла бы стать сном, если б не платье, если бы не украшения, если бы не заботливая ворчливость бубаха — вполне настоящего бубаха, в котором, не считая крошечного росточка, ровным счетом ничего не было от фейри.
Память о феерическом ночном приключении могла бы стать сном, если б не платье, если бы не украшения, если бы не заботливая ворчливость бубаха — вполне настоящего бубаха, в котором, не считая крошечного росточка, ровным счетом ничего не было от фейри. От таких фейри, какими их представляют.
Лети, шарик, прыгай. Отличай сны от яви, даже когда явь похожа на сон.
А стоило уехать из Ауфбе, стоило хоть ненадолго перестать чувствовать себя попавшей в заколдованный лес принцессой, как кранн анамха, смотрители в Раю Пренцлауэрберга сбили с толку, запутали, почти заставили ревновать. И кого? Эйтлиайна! Существо, которого, как бы и нет, потому что не может быть. И, главное — к кому? К дождю и ветру? К огню, воде и снегопадам? К женщинам? Нет. Они женщины лишь постольку, поскольку разум Элис относит их к таковым.
И вот сейчас — дороги фейри. Невилл прав, она всегда и везде добиралась быстрее, чем другие. Считала это везением, и вот подумалось: а вдруг он прав? Как обычно, кстати говоря. Почему не проверить?
Как выбираться из Пренцлауэрберга за город, как выехать на нужное шоссе, Элис примерно помнила: она была опытной путешественницей, тем более имея дело с Майклом и вообще с их компанией, водить приходилось чаще всего самой.
— Стоп, — сказал Курт, когда Элис свернула в неширокий проулок, — как это? Что вы такое сделали?
— Поворот направо, — не поняла Элис, — а что такое? Я не заметила запрещающий знак?
— Вы не заметили стену дома, — Курт покачал головой, — ну?ка, сдайте назад, попробуем еще раз.
«Победа» задом выбралась из тесноты переулка.
— Стена, — без удивления произнес Курт, — стена, замечу, шестиэтажного дома. С виду довольно крепкого.
— Не может… — Элис отшатнулась, прижавшись к спинке кресла, — вижу.
Она покосилась на Курта: как он?
И позавидовала. Можно было подумать, что для него езда сквозь стены шестиэтажек — дело самое обыденное. Самой же Элис так не казалось.
— Вы из живой изгороди на меня выскочили, — напомнил Курт, — помните, когда мы познакомились? Мне показалось, что вышли прямо из кустов, как бесплотный дух.
— Там был проход.
— Не было. Сможете снова здесь проехать.
— Сквозь стену? — Элис вздохнула. Грустно призналась: — Смогу.
— Это хорошо, — с удовлетворением пробормотал Курт, — это вам не сказки читать, тут все взаправду.
С ним хорошо было ехать. Даже весело. С видом философским и слегка меланхоличным Курт отмечал все стены, сквозь которые провела Элис его «Победу», все канавы, над которыми она проехала, как по ровному, кусты и газоны, и изгороди.
Дороги фейри.
— Если отец лишит вас наследства, устраивайтесь водителем к какой?нибудь шишке, горя знать не будете.
— Я лучше замуж выйду, — рассудительно возразила Элис.
Через пятнадцать минут она уже сворачивала к «Дюжине грешников».
У ворот ее дома, прощаясь, Курт поинтересовался без обычной своей решительности:
— У вас, вообще, много дел сейчас? Я хочу сказать, это надолго, ваши разговоры с Драхеном? Вы ведь из?за него так спешили?
— Скорее, из?за себя. Курт, я пока не могу рассказать… просто не знаю, что рассказывать.
— Да я и не тороплю, — он пожал плечами, — просто, если это не займет весь день, я бы дождался вас, чтобы вечером вместе съездить в Нарбэ. Кто знает, может Лихтенштейн расскажет что?нибудь интересное.
«А что он может рассказать, чего я не знаю?»
Элис не спросила вслух — незачем.
Честно говоря, ей хотелось поехать. С Куртом. Куда?нибудь — в Нарбэ, так в Нарбэ, в гости к галантному Вильгельму. И ей хотелось увидеть Невилла. Но тут совсем другое дело. С Куртом было легко, он был свой, хоть и русский, он был непонятный, это правда, но не заставлял все время думать, все время решать новые и новые загадки.
— Не знаю, — проговорила Элис, после паузы, — вы поезжайте без меня. Приглашение в кино остается в силе?
— Не вопрос!
— Замечательно. Когда вернетесь, заходите в гости. Может быть, у меня будет, что рассказать.
— Вы только не забывайте оставлять бубаху на ночь тарелку с кашей.
— И с маслом, — серьезно кивнула Элис, — я знаю.
…Ей хотелось увидеть Невилла. И это было совсем другое дело. С ним тоже было легко, с эльфийским принцем, ее эльфийским принцем, но эта легкость была, наверное, сродни наркотическому опьянению. С чем еще можно сравнить волшебство, ставшее реальностью? Обыденность, до краев наполненную чудесами? Другой мир, иной, по какому?то невероятному и счастливому стечению обстоятельств Элис получила на него права. И там было можно все. У сказки должны быть законы, но пока что ни с одним из них не довелось вступить в противоречие, а значит, законов, как бы и не было.