Впервые кто-то убегал от Ринсвинда.
Он нырнул следом, поймал существо за чешуйчатую ногу и дернул ее на себя. Оно зачирикало и отчаянно замахало на волшебника изломанными конечностями, но Ринсвинд держал его мертвой хваткой. Подтянувшись, он поднялся на ноги и последний раз от души врезал по уцелевшему глазу. Вскрикнув, существо бросилось бежать. А бежать оно могло только в одну сторону.
Башня и багровое небо со щелчком восстановившегося времени вернулись на свои места.
Как только Ринсвинд почувствовал у себя под ногами каменные плитки, он резко дернулся вбок и перекатился на спину, держа обезумевшее от ужаса существо на расстоянии вытянутой руки.
— Давай! — завопил он.
— Что давать? — переспросил Двацветок. — О-о. Да. Хорошо!
Он неумело, но с силой взмахнул мечом, и клинок, просвистев в нескольких дюймах от Ринсвинда, погрузился в тело Твари. Послышалось пронзительное гудение, словно он раздавил осиное гнездо, и беспорядочная мешанина рук, ног и щупалец заметалась в агонии. Существо перекатилось еще раз, визжа и молотя конечностями по каменным плитам. Однако вскоре молотить стало не по чему — кувырнувшись через край лестничного колодца, Тварь полетела вниз, увлекая за собой Ринсвинда.
Двацветок услышал, как существо с хлюпающим звуком ударилось о ступеньки. Из темноты донесся далекий крик, который постепенно затухал, по мере того как Тварь, кувыркаясь, падала на дно башни.
Этот полет завершился глухим взрывом и вспышкой октаринового света.
Этот полет завершился глухим взрывом и вспышкой октаринового света.
Двацветок остался на вершине башни один — ну, если не считать семи волшебников, которые по-прежнему казались примерзшими к полу.
Турист сидел и изумленно смотрел, как семь огненных шаров, вынырнувших из темноты, влетели в отброшенный Ринсвиндом Октаво, который внезапно стал таким же, как прежде, только гораздо интереснее.
— О боги, — сказал Двацветок. — Наверное, это Заклинания.
— Двацветок, — глас был глухим и гулким, и в нем едва можно было распознать голос Ринсвинда.
Рука туриста остановилась на полпути к книге.
— Да? — откликнулся он. — Это… это ты, Ринсвинд?
— Да, — ответил голос, в котором звучали кладбищенские нотки. — И я хочу, чтобы ты сделал для меня нечто очень важное, Двацветок.
Двацветок обернулся вокруг и взял себя в руки. Итак, судьба Диска все-таки будет зависеть от него.
— Я готов, — в его словах вибрировала гордость. — Что я должен сделать?
— Прежде всего, выслушай меня внимательно, — терпеливо проговорил бестелесный голос Ринсвинда.
— Я слушаю.
— Очень важно, чтобы ты, когда я скажу, что нужно сделать, не начал спрашивать: «Что ты имеешь в виду?» — или спорить. Ты понял?
Двацветок вытянулся по стойке «смирно». По крайней мере, по стойке «смирно» встало его сознание — у его тела это никогда не получилось бы. Двацветок выставил вперед несколько своих подбородков.
— Я весь внимание.
— Хорошо. Итак, я хочу, чтобы ты сделал следующее…
— Да?
— Я хочу, чтобы ты помог мне вылезти, прежде чем я сорвусь с этого камня, — поднялся Ринсвиндов голос из глубин лестничного колодца.
Двацветок открыл рот, быстро закрыл его, подбежал к квадратной дыре и посмотрел вниз. В красноватом свете звезды он различил глядящие на него глаза Ринсвинда.
Двацветок улегся на живот и протянул руку. Рука волшебника вцепилась в его запястье с такой силой, что турист сразу понял: если он не вытащит Ринсвинда наверх, то на всем Диске не найдется способа разжать эти пальцы.
— Я рад, что ты жив, — объявил Двацветок.
— Прекрасно. Я тоже, — отозвался Ринсвинд.
Он немного повисел в темноте. После такой драки это было почти приятно — но только почти.
— Ты вытащишь меня или нет? — намекнул он.
— У меня такое впечатление, что это может оказаться несколько затруднительной задачей, — пробормотал Двацветок. — По-моему, у меня это не получится.
— За что же ты держишься?
— За тебя.
— Я имею в виду, кроме меня.
— То есть как это, кроме тебя? — удивился Двацветок.
Ринсвинд произнес некое слово.
— Ладно, послушай, — сказал Двацветок. — Ступеньки ведь идут кругом, по спирали. Если я вроде как раскачаю тебя, а потом ты отпустишь руку…
— Если ты собираешься предложить, чтобы я попробовал пролететь целых двадцать футов в темной, хоть глаз выколи, башне и постарался попасть на пару маленьких скользких ступенек, которых там может уже не быть, то лучше сразу забудь об этом, — отрезал Ринсвинд.
— Тогда есть еще один вариант.
— Выкладывай.
— Ты можешь пролететь пятьсот футов в темной, хоть глаз коли, башне и врезаться в камни внизу, которые там точно есть, — изрек турист.
В темноте под ним наступила мертвая тишина.
— Это был сарказм, — обвиняюще заметил Ринсвинд.
— Мне показалось, что я констатирую очевидный факт.
Ринсвинд крякнул.
— Наверное, вряд ли ты сможешь сотворить какое-нибудь чудо… — начал Двацветок.
— Вряд ли.
— Вот и я так подумал.
Далеко внизу полыхнул свет, послышались беспорядочные крики. Затем снова вспыхнул свет, снова раздались вопли, и показалась вереница факелов, поднимающихся по длинной спиральной лестнице.
— Кто-то идет сюда, — объявил Двацветок, никогда не упускающий возможности сообщить что-нибудь новенькое.