Если бы законы действия и противодействия имели к происходящему хоть какое-то отношение, стрела шлепнулась бы на пол в нескольких футах от волшебника. Но законам здесь никто не следовал.
Стрела издала звук, который не поддается описанию, но который для полноты изложения можно упрощенно представить как «чпок» плюс три дня напряженной работы в прилично оборудованной радиотелефонной мастерской, и исчезла.
Отбросив лук, Гальдер ухмыльнулся.
— На дорогу ей понадобится около часа, — заявил он. — Потом Заклинание прилетит по ионизированному следу сюда.
Отбросив лук, Гальдер ухмыльнулся.
— На дорогу ей понадобится около часа, — заявил он. — Потом Заклинание прилетит по ионизированному следу сюда. Ко мне.
— Замечательно, — объявил Траймон, но любой прохожий телепат прочитал бы у него в мозгу сделанную из десятиярдовых букв мысль: «А почему не ко мне?»
Молодой волшебник как раз смотрел на заваленный всяким хламом верстак. Длинный и острый нож показался ему словно специально изготовленным для исполнения замысла, который внезапно пришел в его голову.
Насилие было одним из тех дел, в которых Траймон предпочитал участвовать не иначе как через посредника. Но пирамида Цорта совершенно недвусмысленно высказалась насчет наград тому, кто сведет Восемь Заклинаний воедино в нужное время. Нет, Траймон не допустит, чтобы годы кропотливого труда пропали даром. Какому-то старому дураку пришла в голову блестящая мысль — ну и что?
— Не хочешь какао? Все равно ждем, — спросил Гальдер, ковыляя через комнату к колокольчику для вызова слуг.
— Очень хочу, — процедил Траймон, поднимая нож и взвешивая в руке, чтобы прикинуть точность полета. — Я должен поздравить тебя, учитель. Вижу, всем нам нужно подниматься рано-рано утром, чтобы когда-нибудь взять над тобой верх.
Гальдер расхохотался. Нож покинул руку Траймона с такой скоростью, что (благодаря несколько медлительной природе света Плоского мира) стал чуть-чуть короче и немного массивнее за то время, пока летел, нацеленный точно в Гальдерову шею.
До нее он не долетел. Вместо этого нож свернул в сторону и начал быстро вращаться по кругу — так быстро, что у Гальдера словно металлический воротник появился. Волшебник повернулся. Внезапно Траймону показалось, что его учитель подрос сразу на несколько футов.
Нож сорвался со своей орбиты и, задрожав, впился в дверь, пройдя рядом с ухом Траймона на расстоянии какой-нибудь тени.
— Рано-рано утром? — любезно переспросил Гальдер. — Мой дорогой юноша, если ты хочешь взять надо мной верх, тебе вообще придется забыть про сон.
— Скушай еще немного стола, — предложил Ринсвинд.
— Нет, спасибо, я не люблю марципан, — ответил Двацветок. — И вообще, это неправильно — есть чужую мебель.
— Не беспокойся, — сказал Свирс. — Старую ведьму не видели здесь уже много лет. Говорят, ее окончательно доконала парочка каких-то юных сорванцов.
— Современная молодежь, — прокомментировал Ринсвинд.
— А я считаю, что виноваты родители, — отозвался Двацветок.
После того как вы вносили в свое сознание необходимые мысленные коррективы, пряничный домик начинал казаться довольно приятным местом. Остаточная магия не давала ему развалиться, а местные дикие звери, которые еще не скончались от неизлечимого кариеса, обходили его стороной. В камине ярким и неряшливым огнем горели лакричные поленья. Ринсвинд попытался набрать дров в лесу, но быстро отказался от этой затеи. Тяжело жечь дрова, которые с тобой разговаривают.
Он рыгнул.
— Это очень вредно для здоровья. Я хочу сказать: почему обязательно сладости? Почему не хрустящие хлебцы и сыр? Или вот салями — я бы не отказался от хорошего дивана из салями.
— Понятия не имею, — отозвался Свирс. — Старая бабка Недоумка занималась сладостями, и все тут. Видел бы ты ее меренги…
— Видел, — ответил Ринсвинд. — Я же пробовал матрасы…
— Пряники — более традиционный материал, — вставил Двацветок.
— Для матрасов?
— Не глупи, — рассудительно заметил Двацветок.
— Ты когда-нибудь слышал о пряничном матрасе?
Ринсвинд застонал. Он думал о еде — точнее, о еде в Анк-Морпорке. Странно, но эта старая дыра, по мере того как он от нее удалялся, виделась ему все более и более привлекательной. Ему достаточно было закрыть глаза, чтобы представить себе — во всех аппетитных подробностях — рыночные прилавки с национальными блюдами сотен различных культур. Там можно было отведать сквиши или суп из плавников акул, настолько свежий, что ныряльщики за жемчугом и близко к нему не подойдут, а…
— Как по-твоему, я мог бы купить этот дом? — спросил Двацветок.
Ринсвинд помедлил. Прежде чем ответить на неожиданный вопрос туриста, нужно было как следует подумать, и это обязательно окупалось.
— Зачем? — осторожно сказал он.
— Ну, в нем прямо-таки пахнет архаикой.
— А-а.
— А что такое архаика? — спросил лепрекон, с опаской принюхиваясь и всем своим видом показывая, что он, Свирс, тут ни при чем.
— По-моему, это какой-то горный козел, — ответил Ринсвинд. — В любом случае ты не можешь купить этот дом, потому что тебе не у кого его купить…
— Мне кажется, я мог бы это устроить, от имени совета леса, разумеется, — перебил Свирс, стараясь не встречаться с волшебником взглядом.