— Внутри каждого нормального человека сидит безумец, пытающийся выбраться наружу, — ответил продавец. — Лично я так всегда думал. Никто не сходит с ума быстрее, чем абсолютно нормальный человек.
— Это бессмыслица, — сказала Бетан, — а если в этом и есть какой-то смысл, то он мне не нравится.
Звезда превзошла размерами солнце. Этой ночью ночи не предвиделось. У противоположного горизонта солнышко Диска прилагало массу усилий, чтобы зайти нормально. Общее впечатление, производимое красным светом, делало город, и в обычное время не особенно красивый, похожим на картину, нарисованную художником-фанатиком после периода неудач под названием «пора гуталина».
Но это была родина. Ринсвинд вгляделся в пустую улицу и почувствовал себя почти счастливым.
Заклинание на задворках сознания чуть не чокнулось со злости, но Ринсвинд даже не заметил этого. Может, магия и вправду ослабла с приближением звезды, а может, Заклинание сидело у него в голове так долго, что он приобрел нечто вроде психического иммунитета. Одним словом, он обнаружил в себе способности к сопротивлению.
— Мы в доках, — объявил он. — Вы только вдохните этот морской воздух!
— О, — сказала Бетан, прислоняясь к стенке. — Да.
— Это озон, вот что, — объяснил Ринсвинд. — Воздух с характером, не хухры-мухры.
Он сделал глубокий вдох.
Двацветок повернулся к продавцу.
— Что ж, надеюсь, ты найдешь своего чародея. Извини, что мы ничего не купили, но, понимаешь, все мои деньги остались в Сундуке…
Продавец сунул что-то ему в руку.
— Небольшой подарок. На память.
Он юркнул обратно в лавку, колокольчик звякнул, объявление, гласящее «Вазвращайтесь Завтра За Пиявками Ложконосца, Маленькими Кровососами», одиноко брякнулась о дверь, и магазинчик растаял в кирпичах стены, словно его никогда и не было. Двацветок осторожно протянул руку и, не доверяя своим глазам, потрогал стену.
— И что в мешке? — полюбопытствовал Ринсвинд.
Мешок был из толстой оберточной бумаги, с веревочными ручками.
— Если у него вдруг вырастут ноги, я не хочу иметь с ним ничего общего, — заявила Бетан.
Двацветок заглянул в мешок и вытащил его содержимое наружу.
— И все? — удивился Ринсвинд. — Маленький домик, оклеенный ракушками?
— Очень нужная штука, — начал обороняться Двацветок. — В нем можно хранить сигареты.
— А без них ты просто жить не можешь, да? — спросил Ринсвинд.
— Я предпочла бы бутылочку хорошего масла для загара, — фыркнула Бетан.
— Пошли, — скомандовал Ринсвинд и направился к центру города.
Остальные последовали за ним.
Двацветку пришло в голову, что нужно сказать слова утешения, завести легкую тактичную беседу, чтобы не дать Бетан замкнуться в себе и хоть как-то подбодрить ее.
— Не беспокойся, — сказал он. — Не исключено, что Коэн еще жив.
— О, полагаю, он жив-живехонек, — отозвалась она, топая по мощеной мостовой так, словно у нее были личные претензии к каждому булыжнику. — Если бы он постоянно умирал, то не дожил бы до восьмидесяти семи лет. Вот только здесь его нет.
— Как и моего Сундука, — вставил Двацветок. — Хотя это не одно и то же.
— Как ты считаешь, звезда врежется в Диск?
— Нет, — уверенно заявил Двацветок.
— Почему?
— Ринсвинд считает, что этого не случится.
— Почему?
— Ринсвинд считает, что этого не случится.
Бетан с изумлением посмотрела на туриста.
— Ну понимаешь, — продолжал тот, — тебе известно, как поступают с водорослями?
Бетан, выросшая на Водоворотных равнинах, слышала о море только в сказках и заочно решила, что оно ей не нравится. Ее лицо выразило недоумение.
— Их едят.
— И это тоже. Но в основном их вывешивают за дверь и определяют по ним, когда пойдет дождь.
Бетан уже успела усвоить, что пытаться понять речи Двацветка — бесполезно. Можно лишь бежать рядом с беседой и надеяться запрыгнуть на нее, когда она будет заворачивать за угол.
— Понятно, — сказала она.
— Видишь ли, Ринсвинд такой же.
— Такой же, как водоросли?
— Да. Он боится всего подряд. Но сейчас он не испытывает страха. Звезда — это чуть ли не единственная вещь на моей памяти, которой он не боится. А если уж он ее не боится, то и нам беспокоиться не о чем.
— Значит, дождя не будет? — спросила Бетан.
— Ну да. В метафорическом смысле.
— О-о.
Бетан решила не спрашивать, что значит «метафорический». Вдруг это имеет какое-то отношение к водорослям?
Ринсвинд обернулся.
— Подтягивайтесь, — сказал он. — Немножко осталось.
— И куда же мы идем? — поинтересовался Двацветок.
— В Незримый Университет, естественно.
— А это разумно?
— Может, и нет, но я все равно пойду туда…
Ринсвинд резко умолк, и его лицо исказилось гримасой боли. Он поднес руки к ушам и застонал.
— Что, Заклинание донимает?
— Аг-ха.
— Попробуй что-нибудь спеть про себя.
Ринсвинд поморщился.
— Нет, я избавлюсь от этой заразы, — хрипло заявил он. — Оно отправится обратно в книгу, где ему и место. Я хочу получить свою голову обратно!
— Но тогда… — начал было Двацветок и остановился.
До их слуха донеслись отдаленное пение и топот множества ног.
— Как ты думаешь, это люди со звездами? — спросила Бетан.
Это были они. Головные ряды вывернули из-за угла в сотне ярдов от путешественников — впереди войска гордо реяло потрепанное белое знамя с восьмиконечной звездой.