Томасом владело чувство какой-то странной нереальности происходящего, словно только что случилось нечто сверхъестественное.
— Понимаешь… Могу поклясться, что слышал его! Но вроде как в голове, понимаешь? Не могу объяснить.
«Томас».
На этот раз он не только слетел со стула, но и отскочил в дальний конец комнаты, опрокинув по пути настольную лампу — та упала и разлетелась на мелкие осколки. Голос! Голос девушки! Доверчивый, нежный шёпот. Он отчётливо слышал его. Нет сомнений.
— Да что с тобой, на хрен, творится? — рявкнул Ньют.
Сердце Томаса колотилось, как бешеное, набатом отдаваясь в голове, желудок скрутило.
— Она… Чёрт, она разговаривает со мной! У меня в голове. Она только что произнесла моё имя!
— Что?!
— Да чёрт бы меня побрал! — Мир вокруг завертелся, сминая сознание, унося мысли… — Я слышу её голос у себя в голове. Или, может… ну, это не совсем голос…
— Томми, ну-ка сядь! Что за хрень ты несёшь?
— Ньют, это не хрень, и ничего я не несу! Это вроде как не совсем голос… но я его слышу!
«Томас, мы — последние. Скоро всё будет кончено. Так должно быть».
Слова эхом отозвались в его сознании, отразившись от барабанных перепонок — он действительно слышал их! Одновременно было ясно — они пришли не откуда-то извне. Они в буквальном смысле звучали у него в мозгу.
«Том, кончай валять дурака».
Он закрыл уши ладонями и крепко зажмурился. Всё это было настолько странно, что рассудок отказывался признать реальность происходящего.
«Моя память тускнеет, Том, так что когда я очнусь, от неё мало что останется. Мы можем справиться с Испытаниями. Время пришло. Меня послали, чтобы я положила начало концу».
Больше натянутые нервы Томаса не выдержали. Не обращая внимания на недоумённые расспросы Ньюта, он, спотыкаясь на ходу, кинулся к двери, распахнул её настежь, вылетел в коридор и побежал. Вниз по лестнице, вон из Берлоги. Но голос в голове не унимался, ничто не могло заставить его замолчать.
«Всё изменится», — услышал он.
Ему хотелось кричать и бежать, бежать, что есть сил, пока не свалится. Он достиг Восточной двери, пронёсся сквозь неё и покинул пределы Приюта. И дальше — коридор за коридором, проход за проходом, в самое сердце Лабиринта, и плевать на правила. Но голос по-прежнему явственно раздавался в его сознании:
«Ты и я, Том. Мы сделали это с ними. С нами».
ГЛАВА 29
Томас остановился, лишь когда голос в его голове смолк.
Мы сделали это с ними. С нами».
ГЛАВА 29
Томас остановился, лишь когда голос в его голове смолк. И только теперь осознал, что бежит уже почти целый час: отбрасываемые стенами тени вытянулись к востоку, солнце скоро закатится, и Двери закроются на ночь. Пора возвращаться. Потом последовало ещё одно открытие: оказывается, он определил направление и время бессознательно. Инстинкты сработали.
Ему необходимо вернуться.
Но хватит ли у него мужества, чтобы вновь встретиться с ней лицом к лицу? Этот голос в голове… И тревожащие, непонятные слова…
Выбора, однако, не оставалось. Если продолжать страусиную политику, ни к чему толковому не придёшь. К тому же, как ни странно и неприятно было вторжение в его мозг, уж лучше оно, чем очередная встреча с гриверами.
На пути к Приюту он многое узнал о себе самом. Оказывается, не сознавая и не задумываясь, он точно следовал собственному маршруту вглубь Лабиринта. Он ни разу не запнулся и не засомневался, куда ему сворачивать и какой проход избрать, в обратной последовательности повторяя путь, который прошёл, убегая от голоса. Он понял, что это значило.
Минхо был прав. Скоро Томас станет лучшим из Бегунов.
Второе, что он узнал о себе, — как будто ночь в Лабиринте и так не доказала это со всей очевидностью! — он был в превосходной физической форме. Всего лишь накануне, казалось, его полностью оставили последние силы, всё тело ныло и отказывалось подчиняться — и как он, однако, быстро оправился! И теперь уже почти два часа бежал легко, почти без напряжения. Не надо быть гением в математике, чтобы, приняв во внимание скорость и затраченное время, вычислить, что к моменту возвращения в Приют он пробежал примерно половину марафонской дистанции.
Раньше он как-то не задумывался об истинных масштабах Лабиринта, а теперь до него дошло: да ведь это же мили и мили запутанных переходов! К тому же стены-то ведь движутся каждую ночь; неудивительно, что разгадать загадку Лабиринта оказалось не так легко, как хотелось бы. Если до нынешнего вечера он ещё дивился несообразительности Бегунов, то теперь ему стала ясна вся масштабность и сложность их задачи.
Он всё бежал и бежал, направо, налево, прямо, вперёд и вперёд… К тому моменту, когда он пересёк порог Приюта, до закрытия Дверей оставались считанные минуты. Усталый, он направился прямиком к Жмурикам и углубился в лес. Там, в юго-западном углу, деревья образовывали густую чащу. Здесь он рассчитывал побыть в уединении — этого ему хотелось сейчас больше всего.
Вскоре будничные шумы Приюта: разговоры приютелей, мычание и блеяние скота на Живодёрне — превратились в неясный отдалённый гул, и Томас получил, что хотел. Он нашёл место, где две гигантские стены соединялись друг с другом, и рухнул на землю в углу между ними. Никто не пришёл и не побеспокоил его. Южная стена задвигалась, закрывая на ночь проход; он наклонился вперёд и переждал, пока она не остановилась. А ещё через несколько минут, удобно опершись спиной на соединение стен, покрытое густой зарослью плюща, он уснул.