— А почему ты не один из них?
Ньют перевёл взгляд на Томаса.
— Я был. Пока не повредил ногу несколько месяцев назад. Так на хрен и не поправился. — Он наклонился и рассеянно потёр правую лодыжку, при этом лицо парня исказилось, как от боли. Томас подумал, что, скорее всего, это не настоящая боль, а воспоминание о ней.
— Как тебя угораздило? — допытывался Томас, решив, что чем лучше он разговорит Ньюта, тем больше сможет узнать об интересующем его предмете.
— Удирал от проклятого гривера, как ещё? Почти достал меня, зараза. — Ньют помолчал. — Как подумаю, что мог бы тоже подвергнуться Превращению, так до сих пор корёжит.
Превращение… Если узнать о нём побольше — глядишь, и получишь ответы на самые интересные вопросы.
— А что это вообще такое? Что изменяется? Неужели все становятся такими психованными, как Бен и начинают кидаться на людей?
— Бену было хуже, чем кому-либо другому. Но я думал, ты хочешь поговорить о Бегунах?
Судя по тону Ньюта, беседа на тему Превращения закончена, что разожгло любопытство Томаса ещё сильнее. Хотя ладно, о Бегунах так о Бегунах.
— О-кей, я слушаю.
— Как я сказал, они лучшие из лучших.
— И как вы это узнаёте? Проверяете каждого, как быстро тот может бежать?
Ньют с отвращением взглянул на Томаса и простонал:
— Вот сыскался умник на мою голову, как там тебя — Чайник, Томми или ещё как! Быстро бегать — это только часть, причём очень малая часть.
От таких слов интерес Томаса только возрос:
— Что ты имеешь в виду?
— Когда я говорил «лучшие из лучших», я и имел в виду — во всём. Чтобы не откинуть копыта в Лабиринте, нужно быть быстрым, сильным и хорошо соображать. Уметь принимать решения и точно измерять степень риска. Нельзя бросаться очертя голову, но и слишком осторожничать тоже нельзя. — Ньют вытянул ноги и оперся о землю за спиной руками. — Знаешь, там, снаружи, кошмар и тихий ужас. Мне туда как-то совсем не хочется. Вообще.
— Я думал, гриверы появляются только по ночам. — Судьба судьбой, а нарваться на одного такого милягу Томасу никак не улыбалось.
— Ну да, обычно.
— Но тогда почему ты говоришь, что там так ужасно?
Что ещё от него скрывают?
Ньют вздохнул.
— Стресс. Гнёт. Рисунок Лабиринта каждый день иной. Надо непрестанно держать в мозгах всю картину, если хочешь, чтобы мы вырвались отсюда. Постоянно беспокоишься о долбаных картах. А самое худшее — всё время боишься, что не успеешь вовремя вернуться.
Постоянно беспокоишься о долбаных картах. А самое худшее — всё время боишься, что не успеешь вовремя вернуться. И с обычным-то лабиринтом морока, а уж если он каждую ночь меняется… Пару раз забыл, ошибся, запутался — и порядок, ночка с чудищами обеспечена. Не место и не время ни для дурачков, ни для маменькиных сынков.
Томас нахмурился, сам толком не понимая, что его так влечёт, отчего ему позарез нужно стать Бегуном. Особенно после вчерашнего. И всё же, всё же…
— А почему ты так интересуешься? — спросил Ньют.
Томас поколебался — страшно было вновь произнести это вслух.
— Я хочу стать Бегуном.
Ньют повернулся к нему и уставился прямо в глаза:
— Шенк, да ты здесь без году неделя, собственно, и недели ещё не прошло. Что-то рановато тебе захотелось расстаться с жизнью, а, как думаешь?
— Я серьёзно.
Томас и сам не понимал своих побуждений, но что они неодолимы — знал точно. Собственно, желание стать Бегуном было единственным, что примиряло его с создавшимся положением и что служило стимулом в нынешней жизни.
Ньют неотрывно смотрел ему в глаза.
— Я тоже. Забей. Никто и никогда не становился Бегуном даже спустя месяц после прибытия, не говоря уже о неделе. Придётся сначала здорово повкалывать, прежде чем мы рекомендуем тебя Стражу.
Томас встал и принялся разминать всё ещё сонные руки-ноги.
— Ньют, я не шучу. Ну, не смогу я травку щипать целыми днями, у меня крыша поедет. Понятия не имею, чем я занимался до того, как меня засунули в тот железный ящик и послали сюда, но нутром чую — я здесь для того, чтобы стать Бегуном. Я справлюсь.
Ньют не двигался, продолжая неотрывно смотреть на юношу, и так и не предложил свою помощь.
— А никто и не говорит, что не справишься. Но пока — забей.
Томаса обдало волной нетерпения.
— Но…
— Слушай, Томми, вот что я тебе скажу. Только начни шляться кругом и мявкать, какой ты чересчур хороший и пригожий для простой работы, да какой умный и ловкий, прямо вот так с разгону готов в Бегуны — и уж будь покоен, врагов наживёшь — не счесть. Так что говорю — пока забей.
Наживать врагов было последним, чего бы Томасу хотелось, но всё же… Он решил подойти к вопросу с другой стороны:
— Ладно, тогда я поговорю с Минхо.
— Счастливо попытаться, шенк недотёпанный. Бегуны назначаются только Сбором, и если ты думаешь, что я чересчур крут, то погоди — они просто поднимут тебя на смех.
— Ну как вам втолковать — я действительно буду классным Бегуном! Тянуть с этим делом — только зря время терять.
Ньют тоже встал и нацелил палец Томасу в лицо:
— Навостри уши, Чайник, закрой пасть и слушай меня. Сечёшь?
К собственному удивлению юноши, должного устрашающего впечатления жест Ньюта на него не произвёл. Он закатил глаза, но потом кивнул.