— Лежать. — Подумал я, осторожно опустил стул и закрыл глаза, разрешая темной боли унести себя в мягкую глубину.
Глава 13
— Клара! — Рыкнул я, вскакивая с кресла. — Как ты могла так поступить? Я тебе так доверял!
— Да причем тут доверие?! — Яростно шипит она, подскакивая почти вплотную и глядя на меня снизу сердитыми глазами. — Ты просто не хочешь сейчас рассуждать логично!
Хочу. Но… не могу. Это было мое дело! Я был в нем почти с самого начала… и у меня в нем личный интерес!
— У тебя в этом деле личный интерес. — Устало поясняет Кларисса, растеряв внезапно весь свой пыл. — И ты был ранен. А у нас не было времени ждать, пока тебя вылечат!
— Вы могли меня захватить с собой, и вылечить по дороге! — Повторяю я уже десятый раз. — Времени это бы не заняло, а магии у вас было под завязку!
— Это было не целесообразно. — Вновь вздыхает она. — Ты не маг и не воин. Нет, я не говорю, что ты не способен защитить себя и отбиться от бандита. Или даже от нескольких. Но сам знаешь, сыскари подготовлены в этом плане гораздо лучше! Ты свою роль выполнил, и тебе нужно было лечение и отдых!
— И потому ты усыпила меня на сутки! — Желчно бросил я, и обиженно уставился в окно.
— Не я, а магистр Леон. Не сердись, Грег, пора собираться, а ты должен быть спокоен и убедителен!
Ну да, после того, как они дружно пробежались сапогами по моему самолюбию, я должен быть спокоен! И убедителен и хладнокровен! А понять, что я мечтал сам поучаствовать в освобождении и при этом быть в первых рядах, не желает никто!
— Может… все же выпьешь настоечку? — Робко заглядывает Кларисса мне в глаза, держа в руках склянку с прозрачной жидкостью.
— Нет!
Я пока в состоянии взять себя в руки и без успокоительных настоек! Мне просто обидно, так как бывало обидно только очень давно, в детстве, когда каждое, даже маленькое предательство казалось концом света.
— Тогда одевайся… — кивает она на приготовленные вещи, — Выходим через полчаса!
Через полчаса мы вышли из портала прямо в судную комнату и, не мешкая, прошли на свои места за огромным круглым столом, стоящим посредине. Как положено, мы прибыли первыми и остальные не заставили себя ждать.
Через секунду в дверь вошел секретарь со свитками и, поздоровавшись, занял свое место.
Затем пришел председатель, милорд Тайнери, дружески кивнул нам и сел рядом с писцом.
И последним из боковой двери появился король. Мы приветствовали его стоя, а он, пожелав нам справедливого судилища, сел на кресло с высокой спинкой, стоящее лицом к центральной двери.
Состроил на лице строгое и непроницаемое выражение и стукнул указкой по колокольчику.
Можно было начинать.
Стражник открыл двери, и в зал вошла главная обвиняемая, миледи Ортензия Монтаеззи.
Я сидел не шелохнувшись, только руки заранее убрал со столешницы и, откинувшись на спинку кресла, вжался в нее спиной.
Мне нужно было во что бы то ни стало выдержать несколько часов, пока будет длиться допрос миледи. Потом станет легче.
— Как ваше девичье имя? — Задает первый вопрос председатель.
Она молчит несколько секунд, строго глядя в никуда такими знакомыми серыми глазами, а потом четко говорит:
— Ортензия Монтаеззи.
Мы ждем некоторое время, которое понадобилось королю чтобы вернуть на лицо официальное выражение.
Привычные к любым откровениям чиновники даже не охнули, а Кларисса скосив глаза, проверила мою выдержку.
Но я ничего. Держусь. А синяки на коленях скоро пройдут, у меня мазь хорошая есть.
— Кто это может подтвердить?
— Документ, написанный моим отцом и заверенный его печатью.
— А ваш отец… не мог написать его позже… под влиянием… нежных чувств?! — Резко бросает король, сжимая указку так сильно, что я начинаю волноваться за ее сохранность.
Ну, имею же я право хоть за что-то волноваться?!
— Маги проверили дату написания. Миледи не врет. — Скучным голосом роняет Кларисса.
— А почему он тогда не объявил… это всем? — недоверчиво хмурится его величество.
Я понимаю, королю очень неприятно, что уважаемый полководец оказался… нарушителем закона.
Интересно, а что будет с ним, когда он поймет, что милорд был не простым, а злостным нарушителем.
— Он оставил на случай, если мне придется это объяснять… подробное письмо. — Сухо произносит Ортензия и в ее глазах на миг вспыхивает такая боль, что я едва сдерживаюсь, чтоб не сорваться с места и не ринуться к ней.
— Письмо подлинное и прилагается к делу. — Так же безразлично поясняет Клара.
— Зачитать. — Помолчав, постановил король, и я стиснул зубы.
Ну не мог он прочесть это быстренько про себя! Мне Клара уже в двух словах все объяснила, чиновники тоже могли бы прочесть, прояви они такое желание.
— Я, лорд Доральд Монтаеззи, находясь в здравом уме и крепкой памяти… сим свитком желаю разъяснить… — Размеренно читает милорд Тайнери, а я представляю сурового воина, задумавшегося над чернильницей с пером в руке.
Всё в его жизни было размеренно и правильно, хорошо воспитанная жена из знатной семьи, крошка сын, наследник имени и крови. И вдруг все исчезло, оказалось ложью, подделкой. Жена любила другого, ребенок был чужим.
А потом… он сам не запомнил, в какой из летних дней впервые услышал в закатной тишине приятный голосок, тихо выводивший печальную песню.