— Как он?
Мне уже известно, что я перестраховался, никакого заклинания с условием на мальчике не было. Впрочем, его бы и найти никто не сумел, в случае, если барону улыбнулась удача. Для парнишки было приготовлено несколько ловушек, и одна из них та, в которую мы чуть не попались.
— Он будет учиться в южной школе, очень талантливый парень. — Кивнула Кларисса. — Конечно, с ним придется повозиться, но думаю, он выправится. Кстати, зачем ты ему рассказал про яблоки? Теперь надо мной вся цитадель смеется! Он же так прямо и спросил, а, правда, что один маг, когда учился, воровал ночью яблоки и его не наказали, а наоборот, дали еще полную корзину? Хорошо, хоть, Леон вспомнил этот случай. И сразу ответил, ну как же, знаю, это был маг Тентифель! Теперь, куда я ни приду, отовсюду слышу, как яблочки, маг Тентифель? И каждый старается угостить яблоком у всех на виду!
— А я-то все думаю, что это ты такая ехидная сегодня! — Догадался я. — За яблоки мстишь! А мне просто больше ничего в голову не пришло, когда он стал спрашивать, правда ли, что в магической школе детей бьют палками и сажают на цепь?
— Он… так и сказал?
— Ну да. Это ему барон так расписал вашу школу, чтоб не удрал. Парень-то неглупый, со временем начал кое о чем догадываться.
— Сто раз гад! — с чувством говорит Кларисса и некоторое время сердито сопит, размышляя о чем-то своем.
— Клара… а про… Хенрика… и остальных решали?
— Да. Ну, не то чтобы решали… а так, наметили кое-что… ждем тебя. Можешь высказать свое мнение, если в чем-то не согласен. Ковен тебя в этом деле полностью поддержит… мне поручили это передать.
— Рассказывай.
— Хенрика будет наказывать ковен, но скажу по секрету, особенно строги с ним не будут. Марита проснулась и почти ничего не помнит из последних событий. С того часа, как она под действием заклинания внушения решила украсть Зигеля. Её отцу уже объявили радостную весть. Он так счастлив увидеть дочь живой, что на радостях все простил ей. И даже рад, что зять у него не барон, а маг. Теперь про Ортензию. Имя и титул ей король решил оставить. В память о заслугах ее отца. Все же она родная и единственная дочь милорда, хоть и родилась вне брака. Еще ей достается замок, в котором она родилась. Но если миледи захочет, может поменять его, на любой из остальных пяти домов. Еще деревню соседнюю, какие-то земли… в общем, поместье поделили на шесть почти равных частей. У короля много преданных людей, которых нужно наградить. Деньги, что на её счетах, никто, естественно, отбирать не будет. Но там не так много, как считалось. За все планы барона расплачивалась Ландиса, деньгами миледи. А что это ты так скис?
— Ничего. — Огрызнулся я и поковылял к своей постели.
— Грег! Ты что, расстроился?
— Нет!
— Грег, ты не хочешь мне ничего объяснить?
— Нет.
Она не стала настаивать, сгребла всё со стола в корзину, оставив только вазу с фруктами и ушла, хлопнув дверью.
Бросив на прощанье, что я упертый самодур.
Ну и пусть самодур, и пусть упертый! — Рычу я, запирая дверь на засов и возвращаюсь на кровать.
Они проявили необычайное благодушие и думают, что я должен от счастья прыгать!
Вот только я не вижу этого самого счастья.
Нет, разумеется, всё правильно они решили, и что имя оставили, и что замка не стали лишать. Да и поместье такое огромное ей ни к чему. Шесть домов, пусть даже не все они такие большие по размеру, как центральный замок, это для нормального человека явный перебор.
Но мне-то все время виделось совершенно другое! Что сначала я до хрипоты спорю с суровым королем, желающим отправить Зию в монастырь, а потом бросаю к её ногам свой домик с садом, что находится хоть и в маленьком городке, зато на берегу моря.
А как теперь прикажете проявлять благородство и свою готовность защищать её от всех и всего на свете?
В один миг они превратили меня из великодушного спасателя в одного из соискателей руки богатой и свободной наследницы! А что этих соискателей уже завтра набежит целая толпа, я даже не сомневаюсь!
Вот только лично меня среди них не будет. Эта роль противна мне до омерзения.
И значит, не будет у меня ни горящих багряным пламенем страсти закатов, ни прозрачных от нежности рассветов. Не будет ничего, что я уже успел себе так щедро нафантазировать.
Потому что я не собираюсь гулять под балконами с музыкальными инструментами, не умею писать стихи и письма, и не стану заваливать девушку букетами и драгоценностями.
Даже если она зовется Ортензия Монтаеззи.
И от понимания безвыходности этого положения мне так тошно, что хочется удрать куда-нибудь на край света, и никогда не возвращаться.
Только кто же мне это позволит! Вон, даже десяти минут не прошло, как Клара вышла в дверь, а уже кто-то лезет в комнату через портал.
— Магистр Леон велел залечить твою ногу. — Мрачно объявляет лекарь, еще вчера утверждавший, что мне придется ковылять в этой конструкции не меньше недели.
Ох, и наивные! Ну и что от того изменится, что я смогу сейчас свободно ходить по дворцу? Да ничего.
Кроме, разве того, о чем я не сразу додумался, а когда догадался, то сразу повеселел. И даже засвистел, что-то веселенькое, заставив сердитого лекаря посмотреть на меня очень неодобрительно.