Доральд не смог простить обман… он был слишком честный и прямолинейный человек… Жить с женщиной, которая любит другого… это было не про него.
Он выгнал садовника, а ей предложил вернуться к родителям… или переехать в ту башню… Она выбрала башню.
— Грег! — прервал рассказ генерала крик Клары и я с досадой скрипнул зубами.
Как она не вовремя!
— Что?
— Плохие новости. — Виновато поглядывая на меня, объявила магиня, подходя ближе. — Из Тазгола.
Все внутри сжалось в холодный комок.
— НУ?!
— Терон вечером подпоил стражника и ушел вместе с друзьями.
— Как это могло случиться?!
— Ты же сам велел в платную камеру! — Дернула она плечами, нисколько не осуждая меня за это.
Да и не было у меня в тот момент причин сажать его в другую! А платная отличается от обычной лишь тем, что в нее можно, заплатив, заказать дополнительные удобства. Постель, жаровню с нагретыми камнями, ужин из харчевни и даже бутылочку вина.
И никто не мог предположить, что тюремщик не откажется от предложенного угощенья… наверняка и раньше не отказывался, и все сходило с рук. А в этот раз не прошло!
— Открывай портал в замок. — Мгновенно решил кто-то внутри меня. — Я устрою там засаду!
— Я с тобой. — Она даже не спрашивала, а утверждала. — Только сначала переговорю с Леоном.
— Только быстро.
Но её уже нет рядом.
— Ты расскажешь… что было дальше? Когда я вернусь? — Оглянулся я на генерала.
— Конечно. Если ты сам не узнаешь все раньше.
Как я могу узнать, когда все что-то скрывают? Хотя… понемногу начинает открываться эта коробочка, битком набитая переплетшимися между собой человеческими судьбами… и как обычно бывает, счастливых в ней намного меньше, чем несчастных.
К порталу мы подошли преображенные чужими личинами и вооруженные лишь амулетами, хитро вплетенными в застежки на одежде. Да несколько метательных ножей я вытребовал себе взамен арбалетов, отобранных решительной рукой Леона.
В последний раз оглядываю черный парик и голубые, сильно накрашенные глазки Мари и вздыхаю. Тяжело мне в этот раз придется, всё время нужно смотреть на неё влюбленным взглядом Хенрика, ведь именно его я сейчас изображаю. А сам Хенрик, работавший консультантом при наведении личины на Клару, стоит сейчас в сторонке и тоскливо на нее глядит, видимо забыв, что это совсем не настоящая Марита!
Помещенье, куда нас выбросил перенос, оказалось вовсе не тем местом, куда я рассчитывал попасть. Хенрик, не умеющий строить порталы из помещений, перебрасывал в Заречье себя и сестру с открытой веранды, расположенной с восточной стороны дома, там же и оставил один из амулетов привязки.
Хенрик, не умеющий строить порталы из помещений, перебрасывал в Заречье себя и сестру с открытой веранды, расположенной с восточной стороны дома, там же и оставил один из амулетов привязки.
А мы оказались в какой-то комнате, заставленной поломанной мебелью и старыми сундуками. Пока я оглядываюсь и хоть приблизительно пытаюсь определить, где мы находимся, Клара отправляет вестника Леону, который будет все время следить за нами по маячкам.
Дверь нашлась сразу и оказалась незапертой, заставив меня вздохнуть свободнее. Я уж было встревожился, посчитав, что мы угодили в ловушку. Однако теперь склоняюсь к мысли, что это просто служанки вынесли сюда вместе с ненужными вещами найденный портальный камень Хенрика.
— Вот он! — шепчет Кларисса, — лежит на самом видном месте! Непохоже, чтобы его принесли сюда по ошибке!
Прежние подозренья возвращаются немедленно и я отправляюсь посмотреть куда ведет дверь. Короткий коридорчик кончается у застекленного и забранного решеткой узкого окна, под которым начинаются ступени винтовой лестницы, ведущей вниз. Но мне не нужно спускаться, чтобы точно сказать, где мы находимся.
Я и так уже это знаю. Самая дальняя из сторожевых башен замка Монтаеззи, именно та, в которой несколько лет прожила в добровольном заточении провинившаяся жена милорда. Пока мне делали личину, пока снаряжали Клару, старый генерал, пришедший посмотреть на наши сборы, сидел рядом. И рассказывал печальную историю непобедимого полководца и несчастного человека милорда Монтаеззи.
Он трудно переживал измену жены, но самым болезненным ударом стали для полководца слова миледи о том, что она всегда любила другого.
Некоторое время крошка сын сосредоточил в себе все его помыслы, но неугомонная свояченица успела и тут. Словно ненароком обронила, что мальчик не похож ни на мать ни на отца и это отравленное семя дало колючий росток. Жалящий своими ядовитыми иглами сердце милорда день и ночь.
В конце концов он отправился в башню, переступать порог которой закаялся самой страшной клятвой и потребовал признания.
Вернулся милорд не скоро, женщина, не желавшая своему ребенку зла, долго не хотела раскрывать тайну его рождения. Но генерал уже к тому времени сопоставил даты и события и догадывался, что его обманули и тут.
Наконец она во всем призналась, сумев, однако вырвать у обманутого супруга клятву, что мстить ребенку он не будет.
С тех пор внешне ничего не изменилось, малыш рос в тех же покоях где и раньше, с ним занимались лучшие учителя, только у отца теперь не находилось для него свободного времени. А когда ему исполнилось семь лет, его мать умерла, и милорд немедленно отвез ребенка к ее родителям. Объяснив это тем, что мальчику после смерти матери нужно сменить обстановку.