Синяка сел и тут же резко стукнулся о потолочную балку. Громко вскрикнув, он рухнул обратно на козьи шкуры и прикрыл глаза, перед которыми поплыли огненные спирали.
Посуда перестала звякать, и чья-то большая тень закрыла свет. Синяка с трудом разлепил ресницы. Смутно, сквозь мглу и оранжевые искры, он разглядел знакомую безобразную рожу великана.
— Не узнаете меня, господин? — добродушно пророкотала рожа. — Пузан я. Великан ваш, персональный и до гроба преданный.
Синяка слабо улыбнулся.
— Давно я здесь?
— Не извольте беспокоиться. Давно. — Великан заботливо поправил козью шкуру. — Лежите, господин Синяка, спокойно. Это Пузанова сопка. Вы на земле Ордена.
Синяка не ответил, уронив голову на желтоватый мех. Он еле слышно простонал, вспоминая, как Вальхейм уходил из подвала вместе с тем высоким пьяным офицером Завоевателей. Тот явился именно за капитаном. Ну да, смутно подумал Синяка, он же назвал его по имени. И увел. А я валяюсь здесь…
Синяка попытался встать, опять забыв о балке, и ударился вторично. В глазах почернело, и он безмолвно заплакал, изнемогая от бессилия. Сквозь ресницы он смотрел, как слезы сползают в жесткий мех.
В хибаре горела керосиновая лампа. Великан чистил картошку, неумело держа ее в огромных грубых пальцах.
В глазах почернело, и он безмолвно заплакал, изнемогая от бессилия. Сквозь ресницы он смотрел, как слезы сползают в жесткий мех.
В хибаре горела керосиновая лампа. Великан чистил картошку, неумело держа ее в огромных грубых пальцах. По бревенчатым стенам висели связки сушеного укропа. В углу в кадке находилась капуста домашнего квашения. Выгоревшие ситцевые занавесочки слегка шевелились на сквознячке.
Громко хлопнула низкая дверь, и в хибаре появился Ларс Разенна. Великан мотнул головой в сторону печки. Великий Магистр сразу озаботился.
— Ну, как он?
— Спят, — с тяжелым вздохом произнес Пузан. — Умаялись.
— Кто спят? — не понял Разенна. — Разве их там несколько?
— Господин Синяка спят, — пояснил великан.
— Я не сплю, — хрипло сказал Синяка, не решаясь пошевелиться.
Разенна стремительно подошел к нему.
— Жив? — сказал он. — Говорить можешь?
— Могу.
— Где Анна-Стина?
Этого Синяка и боялся.
— Не знаю, — сказал он с трудом.
Ларс отчетливо скрипнул зубами.
— Бьярни залил кровью весь город, — сказал он, отходя от печки и тяжело падая на скамью рядом с великаном. — Я только надеюсь, что она погибла во время разгрома и не попала к нему в лапы.
Наступило мрачное молчание. Потом великан решил немного разрядить обстановку беседой на хозяйственные темы и указал на пустое ведро.
— Воды нет, — произнес Пузан.
У Разенны тут же изменилось выражение лица.
— Не понял, — сказал он. — Богов полон дом, а ты Великому Магистру на какую-то воду намекаешь.
— Да нет, я так… к слову пришлось, — струсил великан.
Ларс покачал головой.
— Холуйская у тебя душа, Пузан. Думаешь, если твой хозяин здесь, так нас можно уже ни в грош не ставить?
Пузан побагровел и начал путано объяснять, что господину Синяке предан до гроба, но за водой сам пойдет, просто вот подумалось. Ведь и картошку нужно почистить, и к колодцу сходить, покуда господин Синяка спят, умаявшись. А так он, Пузан, конечно же, безмерно предан и всецело уважает.
Смешавшись под пристальным взглядом Ларса, великан замолчал и сильно, с чувством, засопел.
— Экая дубина, — вздохнул Ларс.
В дверь постучали. Сильно постучали, уверенно.
— Открыто! — повысив голос, сказал Разенна. — Входите.
Пригнув голову, в хибару зашел Торфинн. Побледневший Пузан сразу съежился и сделал попытку спрятаться на спиной Ларса, который был ниже его на две головы.
— Привет, Разенна, — сказал Торфинн, мельком оглядев простую обстановку хибары.
— Добро пожаловать, брат долгожданный, — сказал Великий Магистр. — Ты как раз вовремя. Трапеза скоро поспеет.
— Благодарю, брат кормилец.
Торфинн был трезв. Руки у него подрагивали, но видно было, что похмелье уже не так терзает его. Великолепие чародея несколько поблекло, но держался он прямо и на лавку уселся с достоинством.
— Я вижу, брат долгожданный, что тебя привело к нам какое-то дело, — учтиво, как требовал Устав, начал Великий Магистр.
— Твоя проницательность делает тебе честь, Ларс Разенна, — отозвался Торфинн.
— Я все чаще говорю себе, что дружбой с таким человеком, как ты, о доблестный этрусский царь, можно гордиться. Да, ты прав, я пришел по делу. — Он снова обвел комнату глазам и, на миг задержавшись на печке. — В свой магический кристалл я видел, Ларс Разенна, как твои боги вырвали из рук Завоевателей…
Ларс вскочил.
— Ни слова больше! Ты пришел отнять у нас Синяку?
Торфинн продолжал спокойно сидеть на лавке.
— Если бы я мог ОТОБРАТЬ его у вас, я бы сделал это давно, Ларс Разенна, — сказал он. — К сожалению, это невозможно. Нет, я пришел просить о другом…
— Говори, — осторожно разрешил Разенна. Он все еще опасался подвоха. Пьяный Торфинн был чудесным братом-кормильцем, но от трезвого можно было ожидать самой невероятной пакости. Мало ли что. О Торфинне разное говорят. Тот же великан такое рассказывал… К тому же Ларс еще никогда не имел дела с трезвым Торфинном.