— Ясно, — сказал наконец Разенна. — А она, ну, Анна — она, между прочим из-за тебя расстраивается. И очень горюет, думая, что ты лежишь в сырой земле, никем, кроме дождя, не оплаканный.
Синяка отмолчался.
Дождь полил еще сильнее, хотя это, казалось, было невозможно. Потоки воды заливали босые ноги Синяки до щиколотки. Сквозь шум дождя, словно издалека, доносились бессильные сетования демона.
— Видел бы тебя этрусский царь Порсенна, — бубнил Тагет, — вот это был царь! Римлян жарил над костром. Свяжет штук десять — и жарит. А ты… тоже мне, «царь»! Тьфу!
Он плюнул, и седой хвостик на его макушке вздрогнул.
Ларс наклонился к Тагету и сказал неприятным голосом:
— Порсенна — не этрусский царь.
Тагет страшно возмутился и начал было возражать, но Ларс преспокойно зажал ему рот рукой. Он держал ладонь «домиком», чтобы демон ненароком его не тяпнул.
Синяка смотрел на них, слегка улыбаясь непонятно чему, но молчал, и Разенна решил взять беседу в свои руки. Он посмотрел на сплошную пелену дождя и изрек:
— Вот бы сейчас добыть жареной свининки с пивом! Вот бы явиться с едой к Анне-Стине и устроить трапезу по всем правилам!
— Нарушение устава, — невнятно промычал Тагет. — Грубейшее.
Но Синяка не расслышал слов демона и сказал Разенне:
— Дело хорошее. Если требуется, я помогу.
В светлых глазах Разенны мелькнул одобрительный огонек.
— Вот это наш человек. Великий Магистр говорит тебе это, о юноша: только такие речи и пристали мужчине! — Он убрал руку ото рта демона: — Верно я говорю, Тагетушка?
— Я тебе не «Тагетушка», — зашипел разъяренный демон.
— Это звательный падеж, — примирительно сказал Ларс. — Именительный — «Тагет». Родительный — нет кого? чего? — «Тагета». Звательный — «Тагетушка», ругательный — «Вредина-Тагетина»… Ну так как насчет пива со свининкой?
— Где ты его возьмешь?
— Есть одно место… — туманно сказал Разенна. Тагет по голосу слышал, что Великого Магистра подхватило и понесло. Когда на Великого Магистра «накатывало», его уже не остановишь.
— В Ахене? — с сомнением переспросил Синяка.
— Да нет, у нас, за Рекой Элизабет. То есть, не совсем у нас… — Ларс мечтательно посмотрел на клубящееся черное облако. — Вот заявимся сейчас к Торфинну и скажем ему: «Торфинн! У тебя есть что-нибудь вкусненькое?» Это будет подвиг, подобного котором у не совершали другие Великие Магистры. Обожрать чародея достойно этруска. Верно я говорю, Тагет-да-не-Тот?
Тагет протестовал и упирался в мостовую ногами.
— Невежды! — вопил он. — Прежде, чем соваться к Торфинну, спросили бы стариков! Мифы не лгут!
Однако его не слушали. Погруженный в свои мечты, Ларс волок маленького демона за собой, как неодушевленный предмет. Синяка шел следом, забавляясь.
Они быстро вышли за пределы города. В полной темноте Ларс уверенно находил дорогу к Кочующему Замку. В стародавние времена, при Карле Незабвенном, через болота была проложена дорога. С годами болото затянуло ее, и теперь до устья реки Элизабет добирались исключительно морем. Но Ларс легко ступал по кочкам. Демон прыгал за ним с мрачной решительностью. Синяке все время казалось, что сейчас Разенна провалится в трясину. Однако этого не произошло.
Ларс шел быстро, не оборачиваясь, и вдруг остановился. Синяка едва не налетел на него.
Перед ними высился замок. Огромный черный замок — там, где его и в помине не было, да и быть не могло. Озаряемый вспышками молний, он стоял посреди трясины, тяжелый, черный, блестящий, оскалившийся опущенными решетками, светящийся красными прорезями бойниц. От него веяло ледяным холодом, и Синяка невольно поежился.
— Вот он, Кочующий Замок Торфинна, — сказал Ларс куда менее бодрым голосом. — Он будет стоять здесь день или неделю, а может быть, только час. Кто знает? Торфинн — могучий чародей. Говорят, он — воплощение всех черных сил мира.
Грянул оглушительный гром, и вдруг дождь прекратился. Где-то далеко на болоте вздохнул ветер, и с чахлой еловой ветки упала капля.
— Да ведь мы только за пивом, по-соседски, — напомнил Синяка.
Тагет еле слышно застонал. Ларс посмотрел на демона, на черную громаду замка и сказал:
— Знаешь что, парень, ты это… говори потише. Никогда не знаешь, что придет в голову Торфинну. По-моему, насчет «вкусненького» я погорячился…
Решетка у ворот замка заскрежетала, и мелькнули факелы.
— Накликали… — простонал Тагет, поскольку бежать было поздно.
Разенна немного отстранился от Синяки и скрестил руки на груди — все-таки, он был Великим Магистром.
Решетка поднялась. Несколько слуг в блестящих черных одеждах вынесли факелы и встали у входа, широко расставив ноги в кожаных сапогах с металлическими полосами. Затем показалась высокая прямая фигура в развевающемся черном плаще. Прозвучали твердые шаги; потом все стихло.
Перед Синякой оказался суровый старик с резкими морщинами вокруг рта, орлиным носом и пронзительными черными глазами.
Прозвучали твердые шаги; потом все стихло.
Перед Синякой оказался суровый старик с резкими морщинами вокруг рта, орлиным носом и пронзительными черными глазами. Длинные седые волосы падали ему на плечи; на лбу светилась тяжелая диадема с дымчатым темным камнем. В руке он держал бич, опустив его тонкий конец к ногам.