— Входи, настойчивый юноша, — сказал он, наконец и облокотился о стол. Его черные глаза задумчиво изучали оборванца, бесстрашно стоящего перед самим Торфинном с факелом в руке.
— Да, значит, вот ты какой, — пробормотал Торфинн. — Синяка. Голубые глаза и темное лицо. Таков ты и в предании. — Он помолчал немного, потом глубоко вздохнул и указал рукой куда-то в сторону. — Возьми стул и садись, мальчик, потому что я буду говорить с тобой.
Синяка воткнул свой факел в железное гнездо на стене, потом нашел кресло без спинки и уселся прямо перед чародеем, поджав под себя одну ногу.
Торфинн небрежно бросил горсть какого-то вещества на угли курильницы, и в комнате потянуло сладким цветочным ароматом. Несколько минут чародей молчал, вдыхая запах курений и разглядывая Синяку сквозь дым, потом властно спросил:
— Сколько тебе лет?
— Я точно не знаю.
— Где ты родился?
— Думаю, в Ахене.
Торфинн помолчал еще немного. Синяка не шевелился и глаз не опускал, и Торфинн вдруг почувствовал себя неловко под этим взглядом.
Синяка не шевелился и глаз не опускал, и Торфинн вдруг почувствовал себя неловко под этим взглядом. Он сильно ударил по столу ладонью, и что-то отозвалось в глубине комнаты хрустальным звоном.
— Я пришел в этот мир за тобой, — сказал Торфинн тяжелым голосом и выпрямился в кресле. — Слушай. Ты родился в Ахене, и тебе скоро восемнадцать лет. Кое о чем ты уже догадываешься, мальчик. Еще с детства ты научился скрывать многое из того, что обнаружил в себе, потому что иначе люди убили бы тебя.
— Откуда тебе это известно?
— Мне многое о тебе известно. Я расскажу тебе все, ничего не требуя взамен.
— Но у меня все равно нет ничего, чем я мог бы заплатить, — начал Синяка, но Торфинн остановил его.
— Ты последний в роду великих магов. Вот книга деяний твоего рода, мне удалось выкупить ее. — Он постучал пальцем по фолианту, украшенному несколькими пластинами янтаря. — Я могу подарить ее тебе, — добавил чародей и коснулся светлой кожи переплета кончиками пальцев, словно лаская.
Синяка густо покраснел.
— Я не умею читать, — сказал он честно и посмотрел на Торфинна исподлобья упрямым взглядом.
— Да? — Торфинн небрежным жестом смахнул книгу на пол. Одна янтарная пластина при этом раскололась. — Ну так слушай меня, мальчик. Ты родился в несчастливый год, когда Ахен начал умирать. Еще кипела жизнь на его улицах, еще жили там красивые люди, которые слушали музыку и слагали стихи, но небо над городом уже хмурилось, и из болот поднимались дрожащие звезды, и разливалась река Элизабет… — Он говорил нараспев, полузакрыв глаза, словно читая заклинания. Низкий гудящий голос пробирался в душу.
— Душа города стареет, — говорил Торфинн. — Завоеватели никогда не вошли бы в Ахен, будь он в зените своего могущества, как это было при Карле Незабвенном. Ахен был обителью Белой Магии, тяжким грузом на весах Равновесия…
— Объясни, — перебил Синяка.
Торфинн кивнул.
— Вот магия миров Элизабет, — сказал он, разводя в стороны ладони так, словно на каждой лежало по шару. — Вот Ахен. — Он поднял правую руку.
— Здесь жили белые маги и их было много. Сила их была велика, однако каждый обладал лишь небольшой ее частью.
— В таком случае, где обитель Тьмы? — спросил Синяка, заранее зная ответ.
Торфинн усмехнулся.
— Обитель Тьмы здесь, сынок, — сказал он. — В Кочующем Замке. И я был равен всему ахенскому магическому братству, когда творил здесь свои чары. Но вот город Ахен устал, и было решено оставить его на произвол судьбы, чтобы он спокойно погиб, когда придет его час. Однако Белые Маги Ахена приняли свое решение. Все свои силы, все знания они вознамерились вложить в последнего, кто появится на свет в их роду, и оставить его городу в надежде, что когда-нибудь он спасет их любимый Ахен. За это им придется заплатить собственным исчезновением, ибо ни одна чаша весов не должна перетягивать другую. Тебе понятно?
— Да, — сказал Синяка. — Последний в роду — я. Но ведь меня ничему не учили. Как я могу спасти город? Там, у форта…
Торфинн фыркнул.
— У форта вы сделали очередную глупость.
— И я не умею колдо…
Торфинн перебил его.
— Твоя мать долго не могла родить ребенка. Когда на свет появился ты, было уже слишком поздно ждать, пока ты вырастешь и можно будет начать обучение.
Тогда ты был обыкновенным младенцем с белой кожей, как у прочих в этом городе. Таким бы ты и остался, будь у твоей семьи время передать тебе знания. Но Белые Маги должны были покинуть Элизабет в тот день, когда тебе исполнялось три года. Дальнейшая твоя участь от них уже не зависела…
Взгляд Торфинна блуждал по потолку.
— Это были могущественные чародеи, поверь мне. У них был котел, в котором вода кипела без огня. Он стоял на кухне твоей матери — вроде бы на виду и в то же время скрытый от любопытный глаз. Три года эти маги работали, не покладая рук, собирая все свои таланты, все знания, вытаскивая на свет самые древние заклинания и чары. И когда настал срок, они бросили все свои магические таланты в этот котел и как следует проварили их, а сами остались ни с чем. Я видел, — Торфинн простер руку, указывая на свой магический шар, — я видел, как они заставили тебя выпить это, как они насильно вливали в тебя яд своих познаний. Тебе было только три года, и ты был один. Они победили, и ты, сам того не зная, превратился в воплощение Белой Магии. Ты равен мне, малыш. Нас с тобой двое на Весах Силы.