Синяка сел на корточки и заглянул Демеру в лицо.
— Вам плохо? — спросил он. — Я старался делать все осторожно.
Демер закрыл лицо руками. Левую ладонь Демера наискось рассекала глубокая темная рана. Через несколько секунд он отнял ладони от лица, и глаза у него были уже другими. Синяке даже показалось вдруг, что сейчас Демер бросится целовать ему колени, и он поспешно отошел в сторону.
— Что это было? — глухо спросил Демер.
Из темноты донесся спокойный голос:
— Забудьте об этом, господин Демер. Лучше идите сюда.
Купец третьей гильдии осторожно встал и приблизился так, будто ступал по битому стеклу. Синяка, не замечая его, смотрел на каменную стену подвала. Демер дышал ему в затылок. Синяка поежился — ему было неприятно. И он сказал, незаметно для себя подражая властному голосу Торфинна:
— Идите.
Демер дико покосился на него:
— Куда идти? В стену?
— Да. Идите, не думайте! Вперед!
Демер шагнул. Резкая боль вспыхнула у Синяки в груди, в ушах отчаянно зазвенело. Он опустил голову на грудь и сжал зубы. Стена размазалась, ушла, растеклась, стала вязкой, и Демер исчез за ней.
Утро было снежным, белесым. Люди с «Медведя» проснулись поздно и принялись за свои дела. Под окнами башни, прямо на площади, разложили костер, и повар принялся варить завтрак на свежем воздухе. Бьярни, который в ночной стычке получил две небольшие раны, промаялся с ними до рассвета и теперь спал как убитый. Хильзен пытался поразить шпагой несуществующего противника, как всегда, сохраняя невозмутимо-воинственный вид. Он предпочел бы, чтобы перед ним был не воображаемый враг, а вполне осязаемый Норг, но последнему было не до поединков. Облизывая потрескавшиеся на морозе губы, он резался в карты с носатым рулевым по имени Меллин. Карты они нашли за синей жестяной печкой в башне. Они были сделаны из превосходной вощеной бумаги.
Карты они нашли за синей жестяной печкой в башне. Они были сделаны из превосходной вощеной бумаги. Масти на них были обозначены диковинно: обезьяны, львы, попугаи и рыцари, разбросанные по карте в причудливом порядке. Играть такой колодой довольно сложно для человека непривычного. Но все же такие карты лучше, чем никаких.
Привалившись к печке, Тоддин лениво начищал какую-то пряжку и мурлыкал себе под нос боевой гимн «Под полосатым парусом». Когда песня доходила до всеобщего рева «аой!», певец негромко свистал.
В который раз Синяка подумал о том, что Завоеватели были просто людьми, не хуже и не лучше остальных. Гобелен, правда, со стены сняли, теперь он вместо постели для Деревянного Тоддина, но что с Тоддина взять, если он и вправду деревянный? Гадальными картами играют в подкидного дурака. Но ведь и это еще не повод резать их сонными.
Хильзен почувствовал на себе тяжелый взгляд и обернулся. Синяка не успел отвести глаз.
— Ты что так смотришь? — сказал Хильзен немного свысока. — Шел бы помог повару.
Синяка не шевельнулся, словно не расслышав.
Вскоре его размышления прервал крик Хилле, который спускался в подвал к пленнику накормить его.
— Удрал! Удрал, подлюга! — орал Батюшка-Барин, стоя внизу в темноте у лестницы.
Хильзен опустил шпагу и склонил голову к плечу. Норг прижал карты к широкой груди.
— Что он вопит? — недовольно сказал Норг. — Кто удрал? Этот вчерашний придурок?
Он покачал головой и снова погрузился в игру. Меллин лихо отбил атаку девяти «попугаев» десятью «обезьянами». Норг принялся пересчитывать «обезьян», тыча в карты толстым пальцем и чертыхаясь.
В комнату быстрым шагом вошел Бьярни. Его лицо пылало.
— Пленник исчез, — сказал он, в упор глядя на Синяку.
Тоддин оторвался от пряжки, которую с таким усердием начищал, и сказал:
— У тебя начались видения, Бьярни. На почве отсутствия баб. Попроси Норга, он тебе подберет поприличнее.
Бьярни метнул на него яростный взгляд, но Тоддин невозмутимо продолжал:
— По-твоему, этот несчастный перегрыз за ночь цепи?
Спотыкаясь, по лестнице поднялся Хилле. Он имел всклокоченный вид. Большие темные глаза блуждали, мозолистая ладонь растерянно ерошила кудри. Батюшка-Барин постоял так с секунду, а потом плюнул себе под ноги и сердито уселся на скамью.
— Ну, что там случилось? — спросил его Норг.
— Исчез! Смылся, паразит! — ответил Хилле. Он снова плюнул и растер плевок ногой, отчего на полу образовалось грязное пятно.
— А цепи он как снял? — полюбопытствовал Тоддин.
— Нету цепи, — пробурчал Хилле. — Он вместе с цепью удрал. Во… — Он развел руками и попросил: — Братцы, дайте выпить.
Синяка встал и пошел к кладовке.
— Стой, — сказал Косматый Бьярни.
Синяка поднял на него глаза.
— Ты разговаривал с пленником, когда приносил ему воду?
— Да, — тут же ответил Синяка.
— О чем?
— О разном…
— Кто он? Он говорил тебе, кто он такой?
— Бывший купец третьей гильдии Демер.
— Ах, вот как, — протянул Бьярни и вдруг схватил Синяку за худые плечи.
— Он с тобой откровенничал! Я с тебя шкуру сдеру! Что он сказал тебе? Это ты выпустил его? Ты?
Норг отложил карты в сторону и поднялся.
— Вечно испортит настроение с утра пораньше, зануда, — проворчал он, подходя к капитану. Встав у него за спиной, Норг деликатно постучал Бьярни пальцем между лопаток. Бьярни дернул головой.