Боги панически переглянулись и хором закричали, надрываясь и обращаясь непосредственно к глухой стене:
— Си-ня-ка!
Несколько секунд все молчало. Потом слабо прозвучал ответ:
— Чего вы так орете? Здесь я.
— Хвала Вейовису Кровожадному! — воскликнул Фуфлунс, кидаясь на шею Сефлунсу и едва не смяв его. — Здесь он!
— Что распрыгался, — ответил Сефлунс без энтузиазма. — Без тебя слышу. — Он приблизил губы к кирпичам и спросил: — Синяка, ты стену поднять можешь? Мы вывели бы тебя из города.
Некоторое время ничего не происходило. Боги топтались в нетерпении, вздыхали, передергивали плечами. Сефлунс нервно ощупывал свой подбитый глаз. Потом Фуфлунс прислушался повнимательнее и сказал:
— По-моему, его там тошнит.
— О Менерфа! Только этого не хватало! Маг, чародей, — Сефлунс дернул ртом, — а простых вещей не понимает, что нельзя лопать что попало. От этого бывает расстройство желудка.
Он с неудовольствием прислушался.
— Синяка, — сказал Фуфлунс, — чем они тебя там кормят?
Помолчав, Синяка тихо откликнулся:
— Плохо мне.
В этот момент за спинами богов лязгнуло железо, и обернувшись, они увидели скрещенные боевые топоры в руках пятерых дюжих молодцев в кожаных шлемах.
— Взлетаем! — скомандовал Фуфлунс. — Атакуем неприятеля с воздуха!
Боги поднатужились и с кряхтеньем вознеслись над головами врагов. Завоевателей, похоже, трудно было чем-либо смутить. Они выставили круглые деревянные щиты, расписанные спиралями в цвет парусов, и принялись подпрыгивать, размахивая топорами и норовя о трубить богам какую-либо конечность. Грозным этрусским божествам пришлось изрядно потрудиться, чтобы уложить этих упрямых атеистов.
Фуфлунс, кровожадный по натуре, наслаждался битвой. Он поражал врагов каменным ножом, очень острым и прочным, кричал: «Заходи слева!» и «Я натяну твою кожу на барабаны!», а также распевал древнюю боевую песнь этрусков.
Последний из пяти Завоевателей, тяжело раненый алебардой, свалился на мостовую без сил и, не отводя глаз, стал ждать, пока Сефлунс его прикончит. На Сефлунса вдруг напал приступ гуманизма. Он посмотрел на поверженного солдата, с шумом приземлился рядом и укоризненно произнес:
— На кого руку поднял, сопляк?
— Куда вы делись? — прошелестел еле слышный голос Синяки. — Где вы?
Боги уловили в призыве панические нотки. Фуфлунс шлепнулся возле своего собрата и вытер окровавленный нож о его одежду.
— Что ты делаешь? — Сефлунс брезгливо отстранился.
— Пусть думают, что ты тоже сражался, — благодушно ответил Фуфлунс.
— Что с вами случилось? — снова позвал Синяка.
— Здесь мы, здесь, — пробасил Фуфлунс. — Все в порядке. Не бойся.
Ему показалось, что он слышит долгий вздох.
— Ну, — сказал Сефлунс, — что делать будем?
— А ты давно стены поднимал, Сефлушка-гнилушка?
— Очень мне надо стены поднимать! Я не взломщик, как некоторые.
— Кто взломщик? — разъярился Фуфлунс.
— А кто спер из храма Танит алмаз хаддахской царевны?
— Я для дела взял… Если бы Карфаген не завоевали… Сам знаешь, что могло быть. Ганнибал — кровавый пес. Не хуже Бьярни.
— Вот объясни, Фуфлунс, какое тебе дело до Карфагена?
Фуфлунс уперся кулаками в бедра и спросил в упор:
— Будем болтать про какого-то Ганнибала или все-таки будем делать дело?
— Отойди, — не глядя на него, сказал Сефлунс.
Не дожидаясь, пока друг уступит ему место, он отстранил его рукой так, что Фуфлунс чуть не упал.
— Синяка, — позвал Сефлунс, — ты хорошо меня слышишь?
— Да, — отозвался Синяка тихо.
— Ты сам ничего не можешь сделать?
После короткой паузы он ответил:
— У меня не получается. Очень больно. Тошнит все время.
— Иди в стену, — сказал Сефлунс. — Я попробую ее раздвинуть. Только иди быстро и прямо на меня. Ничего не бойся. В худшем случае ты ударишься, и все.
— В худшем случае меня повесят, — сказал Синяка.
— Вот только не надо, не надо глупости говорить! — нервно встрял Фуфлунс.
Сефлунс ухватился руками за кирпич и уперся лбом в стену, вытаращив свои круглые глаза и шевеля губами. От напряжения жилы на его шее вздулись. Затаив дыхание, Фуфлунс следил за ним. Через несколько секунд стена разбухла, как тесто.
— Иди! — крикнул Сефлунс, задыхаясь.
В стене появился подвижный комок, потом второй. Руки. Они отчаянно протискивались сквозь тугую материю. Сефлунс заскрежетал зубами.
— Быстрее, — выдавил он.
Резкий толчок выбросил Синяку прямо в объятия бога, и оба повалились на булыжник. Синяка тяжело дышал. Сефлунс встал на ноги и посмотрел на него с сомнением.
— По-моему, он умер, — сказал Сефлунс.
Фуфлунс подошел ближе, пожал плечами.
— Ничего определенного сказать не могу. Не оставлять же его тело врагам. Взяли!
Сефлунс подхватил Синяку за плечи, Фуфлунс за ноги, и боги дружно затопали по городу, бросая по сторонам угрожающие взгляды.
Было тепло и пахло козьей шкурой. Где-то внизу уютно и тихо позвякивала посуда. Синяка заворочался и сразу ощутил невыносимую боль во всем теле. Чародей чертов, подумал он, сам себя вылечить не могу. Однако предстояло еще выяснить, где он находится. Синяка с трудом припомнил все случившееся за последние сутки. Кто-то помог ему выбраться из тюрьмы и унес сюда. Кто? Синяка подумал о Торфинне. Но в Кочующем Замке не может быть так тепло, и там никогда не было такого запаха…