Не желая обсуждать этот вопрос, майор свернул разговор на другую тему. Его интересовали ближайшие намерения корреспондента. И знал ли об этих намерениях кто-нибудь еще…
Как оказалось, никто! Брокман и не думал никому докладывать о своих делах, тем более в его намерения входил отдых в клубе.
.
Карлом Брокман называл Титова, имевшего документы обер-лейтенанта Карла Грассе.
Не желая обсуждать этот вопрос, майор свернул разговор на другую тему. Его интересовали ближайшие намерения корреспондента. И знал ли об этих намерениях кто-нибудь еще…
Как оказалось, никто! Брокман и не думал никому докладывать о своих делах, тем более в его намерения входил отдых в клубе.
Титова это устроило как нельзя больше. Он изначально планировал захватить какую-нибудь машину — или две, если потребуется. А сейчас случай привел в его руки этого восторженного болтуна. Его исчезновение не вызовет подозрений и даст фору как минимум в сутки. А суток должно хватить, чтобы добраться до Нежина.
И теперь майор прикидывал, в каком месте устроить нападение. Нужно выбрать тихий укромный уголок, желательно неподалеку от леса, рощи или реки. Чтобы получше спрятать трупы.
Титов поглядывал в окошко, оценивая обстановку и вспоминая карту. Скоро Локоть, за ним поворот на юг, а там… надо предупредить Глемм…
Захват прошел быстро, без проблем. Выгадав момент, Титов попросил остановить машину, мол, укачало — последствие старой контузии. Брокман вышел вместе с ним. Встал на обочине, глядя по сторонам и любуясь природой (он еще и натуралист вдобавок).
Когда корреспондент повернулся спиной к Титову, тот оглушил его ударом кулака по затылку. А Глемм в машине припечатала рукоятку ножа к виску водителя.
Через пять минут машина вновь ехала по проселочной дороге, только за рулем теперь сидел обер-лейтенант, а рядом с ним девушка унтер-офицер.
Трупы Брокмана и водителя лежали в небольшом овражке, заросшем кустарником и травой. С дороги их не видно, найти можно, только если целенаправленно искать. Во всяком случае, день-два в запасе имелись…
— Доедем до Шостки, а там сядем на поезд, — прикидывал майор. — Если все пойдет нормально, завтра будем в Чернигове.
— Нас не остановят по дороге?
— Только если на постах. Документы в порядке, подозрений мы с тобой не вызываем. Проскочим, — уверенно заявил Титов.
И как оказалось, ошибся…
…Они влипли при первой же проверке. При первом требовании фельдфебеля на дорожном пропускном пункте показать документы. Что показалось подозрительным этому не в меру ретивому служаке, сказать сложно. Обер-лейтенант и унтер-офицер армейского управления снабжения. Представители, инспектирующие тыловые службы передовых частей и соединений. Форма, документы, поведение — все безупречное, не вызывающее подозрений. Машина в порядке, номера настоящие, пропуск на проезд имеется.
И все же вызвали! Фельдфебель, бегло просмотрев документы, козырнул и извиняющимся голосом предложил проехать в комендатуру. Мол, там должны проверить. Приказ такой…
Титов мысленно поставил бдительному фельдфебелю пятерку и про себя обреченно вздохнул. Поездка в комендатуру, проверка, при которой почти наверняка выяснится, что никто от армейского управления никого не посылал, а обер-лейтенанта Грассе не существует, не входила в его планы.
А это значит только одно — пробиваться с боем. Придя к такому выводу, майор прикинул расклад сил. Дело проходило на проселочной дороге неподалеку от какого-то поселка. Судя по всему, комендатура там, а значит, и комендантский взвод местной полиции и немецкая рота охраны, а то и представители службы безопасности из СД.
Дорога к вечеру опустела, пост из селения не виден, неподалеку большая роща, река (если не изменяет память — Летча), за ней тракт. Уйти можно. Если все сделать быстро и тихо.
Уйти можно. Если все сделать быстро и тихо. Правда, устраивать бойню, да еще в оперативных тылах армии, крайне нежелательно. Но альтернативой будет визит в комендатуру и последующий допрос в гестапо. То бишь провал…
На посту было всего три человека. Фельдфебель, ефрейтор и рядовой. Двое последних стоят в стороне, бдительно следят за проверяемыми. А фельдфебель в трех шагах, теребит в руке удостоверения. И действовать придется самому, Глемм предупреждать некогда, если только сама сообразит… Эх, была не была!
Приняв решение, Титов быстро проиграл порядок действий, состроил свирепое лицо, шагнул вперед, требовательно протянул руку к фельдфебелю и жестко сказал:
— Отдайте документы, фельдфебель! Если вам скучно здесь, поищите другие способы развлечься. Я никуда не поеду, можете вызывать начальство сюда. Пусть приедут и сами смотрят, что надо! А заодно объяснят вам, кого можно пугать, а кого не стоит. И поторопитесь! Мне некогда!
Он не возразил против проверки, но потребовал разбирательства на месте. Такое бывало, и фельдфебель не нашел ни в поведении, ни в просьбе обер-лейтенанта ничего особенного. Документы, правда, возвращать не хотел, однако на движение офицера не отреагировал. А когда понял, что ошибся, было уже поздно…
Титов прихватил его за рукав мундира, рванул на себя, правой рукой нанес удар в подбородок (он всегда славился как нокаутер). Фельдфебель вздрогнул и начал заваливаться на него, но Титов не дал ему упасть. Подставил плечо, правой рукой достал из открытой кобуры «вальтер», вогнал две пули в грудь и голову ефрейтора, стоявшего справа, а потом еще две в рядового, успевшего вскинуть карабин, но не стрелявшего из-за опасения попасть в фельдфебеля.