— С водозабором, а не с насосной станцией. Насосы — лишь часть тамошнего оборудования. — Том вздохнул. — К тому же я считал силовую часть, потребление электроэнергии и все такое… К насосам это не имело отношения. — Он помедлил и все-таки добавил: — Ты же на верфи работал, должен понимать различия.
— Я за тебя хлопотал. — Зураб, пробуя перебить Тома, даже головой тряхнул. — А ты думал — мы враги?
Напряжение в кабинете загустело, а Извекову оно было ни к чему. Поэтому он сказал с деланой беспечностью:
— Уж и не знаю, что думать.
— Я для того тебя и вызвал… попросил зайти, чтобы понять, что ты думаешь? Как настроен, как относишься к тому, что делают мекафы? Ты не стесняйся, рассказывай, что думаешь? — Зураб смотрел, как Том собирается с мыслями или с духом. — Мне по должности полагается знать, что думает народ. Так что в любом случае это будет полезно.
«Вот только, безопасно ли, — подумал Извеков, — для этого самого народа?» Но решил, что большого вреда не будет, если он что-нибудь расскажет, хотя бы и не до конца — все же не было у него привычки откровенничать в таких кабинетах.
— Учти, если ты к мекафам питаешь какие-нибудь вредные настроения, если не склонен работать на полную катушку, тогда и мое предложение, удачно названное тобой тандемом, отклоняется. Все равно ничего из этого не выйдет, проще забыть обо всем и не вспоминать.
— Понимаю, — согласился Том, — тогда так… Сомнения, конечно, есть. Слишком все быстро произошло и как-то легко. Нет, не легко, а гораздо противнее, чем если бы было с кровью и настоящим сопротивлением.
— У них технологическое преимущество, — пожал плечами Зураб, снова закурил и подвинул пачку вперед. Том взял сигарету и тут же почему-то вспомнил, как курил «беломорканалины» на ветру, с автоматом в другой руке… Кажется, это и решило дело.
— Отношение к мекафам, конечно, не простое. Есть за что их уважать и даже поблагодарить… Например, накормили голодных. Хотя еще неизвестно, что здесь правда, а что — обработка общественного мнения. — При этих его словах Зураб опустил голову, спрятав глаза. — Еще они перестраивают технику. Тоже очень хорошо, даже замечательно. Отменили старую экономику, вводят новую схему расчетов, потому что прежняя была архаичной и несправедливой… Согласен и с этим. Глупостей, которые навалили на нас в этом правители за последние двадцать лет, многовато для одной страны и одного поколения.
«А ты разговорился, — мелькнуло в голове, — пожалуй, следует тормозить. Не то боком выйдет тебе вся эта откровенность».
— И новое управление, я имею в виду социальные и административные сферы, тоже выглядят неплохо. Правда, я не все здесь понимаю, могу ошибаться, но кажется, мы уже не работаем только на власть предержащих и их холуев. А это заслуживает признательности… Хотя и среди нынешних управленцев немало прежних лиц, но больше все-таки новых…
— Но? — перебил Зураб. — Ты так все сформулировал, что должно быть «но».
— Это тоже есть. Судя по передачам, богатеньких меньше не стало. Пожалуй, их стало даже больше, чем в прежние годы. Я имею в виду незаслуженно богатеньких, не заработавших своего благополучия. А это обидно, как ни крути.
— Та-ак, — протянул Зураб. — Я думал, ты законченный технократ, а ты… Пожалуй, в мою епархию заходишь, в социальное, так сказать, устройство общества. — Он кивнул на бумаги, лежащие перед ним на столе. — Не думал, не гадал… Слишком широко смотришь, Томаз.
— Просто выражаю свои сомнения. И одно из них вот какое: очень уж ловко эти захватчики спелись с богатеями, не отменили их, наоборот — поддержали.
— А зачем же их отменять? — наигранно удивился Зураб. — Они тоже свое дело делают. Богатство — это такая штука, которая просто так с неба не падает. Если кто-то богат, значит, он полезен обществу настолько, что сумел на этом создать капитал.
— У нас в России богатство — не продукт полезности, увы, а проявление способности урвать кус пожирнее. Ты же не хуже меня знаешь, как назначали на «миллионерские» должности… Только неубедительно назначали, произвольно. И глупо — лишь для того, чтобы замаскировать свои наворованные по случаю миллионы.
— Та-ак, — снова протянул Зураб. — Ладно, что просил, на то и напоролся. — Он поднялся, кофе его остыл совершенно. — Буду думать, стоит ли нам… тандем строить. — Он прищурился сквозь сигаретный дым. — В чем-то ситуация повторяется: я тебе предлагаю дело, а ты… опять дурью маешься и считаешь себя правым!
— Люди вообще не очень-то склонны меняться, — сказал Том, чтобы как-то побыстрее выйти из этого разговора. «Зря я так, — подумалось, — как бы Зураб теперь не подставил».
Когда Извеков уже выходил из здания, так и не сунув гардеробщику никаких чаевых, он все еще вспоминал, что и как было произнесено там, в кабинете Зураба. Это тоже было важно — «как» произнесено. И получалось, что в этом и была главная опасность. А если не опасность, то уж несомненно — неприятность. Они были слишком разные, и именно из интонаций разговора это следовало с доказательностью математической теоремы.
А потом, шагая на работу, Том вдруг стал думать по-другому. Вот они строят свою космическую станцию, а ведь проговорились в какой-то из телепередач по одному из учебных каналов, что им необходима эта станция именно такой — мощной, крепкой и энергоемкой, чтобы отразить любое вмешательство в дела людей. Вернее, в те проекты, которые они, мекафы, осуществляют вместе с людьми. Но если они готовятся отражать чье-то вмешательство, значит, с кем-то воюют? Значит, не все так просто? И есть другие варианты развития, чем построение нового общества тут, на Земле, в исполнении мекафов?..