на затылке. На обеих девушках были одинаковые длинные блузы из тончайшей шелковой ткани; их одежды развевались, когда одна из них, играючи,
погналась за другой. Гавриил заливался румянцем, как только в пылу погони низко обнажались белоснежные груди или из-под высоко взлетевшего
подола выглядывали розоватые коленки.
Заметив, что они не одни в комнате, шалуньи прекратили свою игру и подошли к Ангелу Гавриилу.
— Эй, — дерзко сказала блондинка, и в ее певучем голоске отчетливо прозвучал французский акцент. — Эй, ты не видел его здесь?
— Кого? — спросил Гавриил, весьма смущенный видом их ничем не прикрытых прелестей.
— Ну, этого гадкого Пьетро! Он ведь обещал потанцевать со мной и Фифи.
— Нет, я его не видел, — ответил Гавриил, подавляя в себе сильное желание перекреститься. Лишь мысль о том, что дамам это может показаться
неучтивым, удержала его руку.
— Ах, он должно быть, спрятался где-то здесь, — игриво продолжала блондинка. — Пойдем, Фифи, устроим на него настоящую облаву. Мы найдем
его и накажем!
И красотка подарила Гавриилу такой взгляд, что беднягу охватила дрожь.
— Пойдем с нами, — предложила она, подавая ему свою белую ручку.
Гавриил отпрянул от нее, словно это была змея, и потряс головой:
— Нет, нет. Мне… Мне велено подождать здесь.
Француженка по-птичьи склонила набок свою хорошенькую головку:
— А ты всегда делаешь только то, что тебе велят? Фи, как это скучно!
И, смеясь и щебеча, девушки выпорхнули из гостиной.
Француженка по-птичьи склонила набок свою хорошенькую головку:
— А ты всегда делаешь только то, что тебе велят? Фи, как это скучно!
И, смеясь и щебеча, девушки выпорхнули из гостиной. Когда их голоса затихли где-то в длинном коридоре, Гавриил вытер со лба обильный пот и
попытался сосредоточиться на рукописи, лежавшей на столике. На этот раз ему удалось прочитать название: «Легенда о семи золотых подсвечниках».
Но тут опять послышался звук шагов, и Гавриил поспешил убраться от стола.
В гостиную, пошатываясь, вошел Аретино, держа в руке полупустой бурдюк с вином. Камзол его был расстегнут, чулки спущены, на тонкой
полотняной рубашке краснели винные пятна. Под глазами залегли глубокие тени. Однако взгляд Аретино, пронзительный и цепкий, не помутнел от
выпитого вина. Это были глаза человека, много повидавшего в жизни и стремившегося повидать еще больше.
Не без некоторого труда добравшись до того угла комнаты, где стоял Ангел Гавриил, он остановился напротив Гавриила и несколько мгновений
молча смотрел на непрошеного гостя.
— Кто вы такой, черт возьми? — спросил он наконец.
— Студент, — не без робости ответил Гавриил, с трудом сдержав желание перекреститься при упоминании о черте. — Я простой студент из
Германии, студент филологического факультета. Я приехал сюда, в Венецию, чтобы лицезреть великого Аретино, молва о котором разнеслась по всей
Европе. Я восхищаюсь вашим талантом — нет, лучше сказать, вашим гением, дорогой мастер. Я хотел бы пригласить вас на скромный обед, за которым я
мог бы поговорить с вами о поэзии и литературе. Беседа с вами стала бы для меня выдающейся минутой жизни, воспоминание о которой я увез бы с
собой в Германию.
Гавриил отнюдь не был льстецом, но непривычная обстановка, в которую он попал, и переживания последних минут произвели неожиданную
метаморфозу со скромным, застенчивым Гавриилом. Впрочем, Гавриил вращался в различных кругах, в том числе и в довольно высоких, и мог при случае
сказать комплимент. Ему оставалось только надеяться, что Аретино не относился к числу людей, ненавидящих лесть и льстецов, и что он ничуть не
переборщил по части фимиама. Однако Аретино отнесся к его восторженным излияниям довольно благосклонно. Возможно, в том было повинно выпитое им
вино.
— Хм, — сказал он. — Вам и вправду нравятся мои безделки?
— О, дорогой мастер, я восхищаюсь вами, вы — мой кумир, нет, лучше сказать — мое божество.
— Что ж, мой мальчик, раз тебе нравятся мои стихи, значит, по крайней мере, у тебя есть вкус, — сказал Аретино, борясь с отрыжкой. — Я бы с
удовольствием пообедал с тобою и поговорил бы тоже с не меньшим удовольствием, но… Как-нибудь в другой раз, ладно? Честно говоря, мы тут
празднуем… Отмечаем новую пьесу, которую мне заказали… Черт побери, а где мои гости? Куда все подевались? Небось уже разбились на парочки и
разошлись по спальням. Ну что ж, раз так, то я от них не отстану!
Аретино повернулся и сделал несколько нетвердых шагов к двери.
— Одну минуточку, дорогой маэстро! Могу ли я поинтересоваться, что за новый божественный замысел созрел у вас? Поклонники ждут с
нетерпением!
Аретино остановился в дверях. Подумав с минутку, он вернулся в комнату и забрал рукопись со столика. Засунув бумаги под мышку, он
пробормотал себе под нос:
— Нет, нет.
Этого никто не должен знать. Я поклялся хранить тайну. Но когда пьеса будет написана… О, я удивлю этот мир! Масштабы моего
нового произведения… Но ни слова больше. Я обещал хранить тайну.
С этими словами он вышел из комнаты, стараясь держаться прямо и гордо.
Глава 3
Добыв, таким образом, вполне определенную информацию, Ангел Гавриил тотчас же вознесся на небеса, сразу же попав в ту загородную местность,