Глава 4
Это было великолепное, яркое зрелище, как раз в духе эпохи Возрождения. Жаль только, что зрителей было маловато — кроме Аретино, занявшего
кресло во втором ряду, в зале не было ни души. Конечно, обстановка в городе не располагала к посещению музыкальных вечеров, и тем не менее
отсутствие публики, тусклый свет за окном, даже дождь, барабанивший в стекла, придавали спектаклю своеобразное очарование.
По знаку Аззи актеры, серьезные и сосредоточенные, одетые в свои лучшие наряды, прошли через пустой зал и поднялись на сцену. Аззи,
игравший роль церемониймейстера, представлял каждого из актеров по очереди и говорил краткую хвалебную речь в его или ее честь.
Но тут начали твориться чудеса. Занавес вдруг зашевелился сам собой. Ветер за окном завыл, застонал печально и жалобно, словно погибшая
душа, попавшая в адское пекло. Запахло склепом, могильной сыростью.
— Никогда не слышал, чтобы ветер так стонал, — негромко сказал Аретино.
— Это не ветер стонет, — ответил Аззи.
— Прошу прощения?
Аззи промолчал. Он знал, что зловещий вой ветра, и запах склепа, и внезапный холодок, пробегающий по коже, и звуки чьих-то тяжелых шагов на
чердаке — это знаки Незримого Присутствия Гостя из Потустороннего Мира.
Теперь демону оставалось только уповать на то, что эта могучая, явно враждебная ему сила не сразу сможет его одолеть. Похоже, она с трудом
прокладывала себе дорогу в Подлунный Мир. Хуже всего было то, что Аззи понятия не имел, кто на сей раз явился по его душу. Прямо чертовщина
какая-то: на демона охотится нечто, не имеющее образа, больше всего напоминающее привидение! Однако, хотя Аззи и не знал своего нового врага в
лицо, то, что ждет его потом, ему было хорошо известно: черный колодец Пустоты, распад сознания, когда прочный храм Логики и Причинности вдруг
рассыпается, словно замок из песка. Малейшее движение — и вот уже камня на камне не остается от той крепости, которую ты возводил всю свою
жизнь.
.. После того, как все торжественные речи были произнесены, наступило время для короткой интерлюдии. Хор мальчиков, который Аретино
подобрал специально для торжественного случая, исполнял вокальные произведения на духовные темы. Под пение хора в дверях зала возникли неясные
очертания высокой худой фигуры, и присутствующие решили, что на представление явился дух Св. Георгия. Однако нежданный гость так и не смог
окончательно материализоваться и растаял в воздухе.
Затем наступила кульминация торжественного действа. Актеры один за другим подходили к краю рампы, ставили свои подсвечники в ряд и зажигали
свечи. Когда свечи во всех семи подсвечниках вспыхнули ярким пламенем, Аззи произнес краткую заключительную речь. Его пьеса, поставленная, чтобы
доказать миру одну простую истину: следуя своим природным наклонностям, человек может достичь счастья, удалась. Удача пришла к его актерам
отнюдь не как награда за подвиги и добродетели. Напротив, отныне каждый может рассчитывать на благосклонность судьбы.
— И в подтверждение тому, — закончил Аззи свою речь, — здесь стоят мои актеры, получившие златые награды за то лишь, что оставались собой
во всем своем несовершенстве.
Аретино, за все время спектакля не покидавший своего кресла в зрительном зале, низко склонился над записной книжкой и что-то быстро писал.
Теперь уже он зримо представлял себе контуры той пьесы, которую вскоре напишет по мотивам спектакля, поставленного Аззи. Пусть демон тешит себя
иллюзией, что достаточно разыграть подобие «Божественной Комедии» — и получится отличная пьеса. Аретино знал, что для создания подлинного
шедевра нужно еще долго, долго работать над материалом, который дал ему Аззи. Многое предстоит переосмыслить, а кое-что придется сочинить
заново. Ему, сочинителю гениальной пьесы, придется труднее всех: ведь он должен войти в жизнь каждого из своих героев, смеяться вместе с ними и
вместе с ними плакать, а если нужно, то вместе с ними пойти на смерть. Потому-то подлинно великие творения и переживают своих творцов, что
пишутся они собственной кровью. Погруженный в свои мысли, Аретино не заметил, как актеры обступили его и наперебой начали спрашивать, как
понравилось ему их выступление. Аретино, недовольный тем, что его отвлекают, хотел было сердито ответить им, чтобы они оставили его в покое, но
сдержал свой нрав и ответил, что каждый из них сыграл как нельзя лучше.
— А теперь, — сказал Аззи, гася свечи, — нам пора.
Подсвечники вам больше не понадобятся. Я сотворю мелкое чудо и отправлю их в Лимб, где они пролежали много веков, пока я не принес их вам.
Аретино! Вы готовы отвести этих людей в безопасное место?
— Да, я готов, — отвечал Аретино. — Если только еще возможно хоть кого-нибудь увезти с этих островов, я берусь это сделать. А как же вы,
сударь? Разве вы не покидаете Венецию вместе с нами?
— Я бы рад, — ответил Аззи, — но меня могут здесь задержать непредвиденные обстоятельства. Если меня… Ну, словом, если со мной что-нибудь
случится, вы знаете, что делать, Пьетро. Во что бы то ни стало спасайте людей, увозите их из Венеции!
— Да, но вы…
— Я постараюсь уцелеть, — улыбнулся Аззи. — В нас, демонах, удивительно развит инстинкт самосохранения.
Аззи и Аретино в сопровождении горстки актеров вышли на улицу, где бушевала гроза. Тьма сгущалась над обреченным городом; в ней пропадали