— Не надо, Матти. Агнесса умерла давным-давно. И это не сон.
Приват-демонолог, золотая голова, ухмыльнулся так же криво, как незадолго до него — охотник на демонов.
— Не надо, Фарт. Я не сумасшедший. Просто снится… Я потом вскакиваю, весь в поту, и радуюсь. Это же сон, всего лишь сон, ерунда, пустяк!.. вот я проснулся, и все будет хорошо… А потом вспоминаю. Да, сон. И все же… У каждого свой страх, судари мои.
От второго костра к ним спешил капрал, неся теплые плащи.
CAPUT III
в котором герои прибывают в славный город Барокенгарц, знакомясь с «эталонной» жизнью курфюршества, Август Пумперникель восторгается, Матиас Кручек опровергает постулат, и все приступают к своим обязанностям
— Идиллия, — резюмировал Кручек.
Он глядел с вершины холма на раскинувшийся внизу город. Цель поездки радовала взор. Город был не так уж мал, но казался игрушечным, едва ли не леденцовым. Стены желтого камня вытянулись «в струнку», зубчатые башенки с бойницами и красными колпаками напоминали шляпки подрябиновиков. Спицы узких улочек радиально расходились от центральной площади-ступицы со зданием ратуши на ней. Пестрая мозаика крыш, трубы, флюгера в виде рыбок и носатых чудаков, стаи голубей…
Казначей наставительно поднял палец.
— Гармония — в целесообразности и порядке.
— Угу, — кивнул приват-демонолог. — Особенно, ежели издалека. А вблизи, небось, окажется, как везде. Сточные канавы благоухают, прислуга ленива, в отеле кишат клопы. По вечерам — пьяные драки и благородные дуэли, которые мало чем отличаются…
С утра великий теоретик был не в настроении.
Хандра одолевала.
— Ты несправедлив к Брокенгарцу, друг мой, — вступился за идиллию Фортунат Цвях. — Я здесь бывал, а ты — нет. Скоро сам сможешь убедиться…
— Здесь нет сточных канав? Нет клопов в гостиницах?
— Увидишь, — загадочно улыбнулся венатор.
Он спешился, передал поводья гвардейцу и, кряхтя, полез в карету.
— Да уж, непременно, — буркнул доцент, с явной неохотой следуя за другом.
Складывалось впечатление, что Кручеком овладела брюзгливость, сбежавшая ночью от Августа Пумперникеля. Ибо казначей, напротив, воспрял духом, бросил поминутно жаловаться на неудобства и сиял, как новенький бинар.
Через полчаса они подъехали к городским воротам. В карауле стояли четверо стражников: кирасы поверх пунцовых мундиров, шлемы начищены до нестерпимого блеска, в руках — тяжеленные бердыши, похожие на столовые ножи из сервиза великанов. Предводительствовал стражей молодцеватый сержант. От подчиненных он отличался начальственным видом, длинным палашом и кошелем с гербом Брокенгарца, подвешенным к поясу.
Чудеса! — сержант умел читать. За пять минут он изучил верительные грамоты приезжих и возвестил, что «лица, прибывшие по личному приглашению курфюрста или просьбе магистрата, от въездной пошлины освобождаются».
Лицо главного казначея Реттии озарила счастливая улыбка.
Порядок и целесообразность!
— Но вот охрана у вас того: превышает, — не замедлил добавить сержант. — Согласно въездного эдикта, параграф шестой.
— Согласно въездного эдикта, параграф шестой. Капрал! Велите эскорту спешиться, дабы пройти регистрацию. Сначала на весы, а после сообщите герру писцу звание, выслугу лет и каким оружием владеете. Если есть награды — полный перечень.
Капрал начал багроветь, как помидор на грядке. Цвет его лица стремительно приближался к цвету мундиров стражи. Вояка определенно решил, что над ним издеваются. Сержант же и не думал шутить. Стражники расступились, и за их спинами у ворот обнаружились весы.
На таких обычно взвешивают зерно и скот.
Над весами торчала мерная рейка со скользящей планкой. Рядом за столиком ждал писец в лиловом кафтане, раскрыв толстенный гроссбух и обмакнув перо в чернильницу. У чернильницы стоял бронзовый стаканчик с запасными перьями.
— Выполняйте, капрал, — высунулся Пумперникель в окошко кареты. — Порядок надо соблюдать!
Скрипнув зубами, капрал спешился.
Чуть замешкавшись, гвардейцы последовали за командиром.
Закипела работа. Один из стражников ловко управлялся с весами, другой звонко щелкал планкой по шлемам реттийцев, замеряя рост — и оба сообщали результат писцу, который заносил данные в гроссбух. После чего начинался допрос:
— Ваше званьице, любезный? Сколько годиков служим? Наградочки, грамоты, именное оружьице? Тэ-э-эк, ясненько. Ноль-девять эталончика. Попрошу следующего…
Завладев вторым пером, сержант делал пометки в отдельном талмуде, морща лоб и сосредоточенно шевеля губами.
Фортунат Цвях, уже имевший удовольствие посещать Брокенгарц, наблюдал за процедурой из окна кареты. Венатор был ленив и благодушен, как сытый удав, который уже никуда не торопится. Главный казначей не скрывал умиления. Он щурился от удовольствия, цокал языком и бормотал:
— Образец! Образец для подражания! Точность и скрупулезность, скрупулезность и точность. Ах, какие молодцы!.. Кстати, господа, — обратился он к спутникам. — Вы заметили, что от сержанта не пахнет перегаром? Вспомните наших орлов! От них же за лигу разит! А этот, можно сказать, благоухает…
— Табаком, — мрачно закончил Кручек. — Не люблю табак. А хорошее вино — люблю. И вообще, что за ерундой они занимаются? Скажите им, что мы заплатим, сколько скажут — и дело с концом.