Отвага старого ловца восхищала. Провести ночь в номере, где в радужной плетенке беснуется снулль вампира — это вам не жене голову морочить:
* * *
На улице Кручек грустно вздохнул.
— Устал я. Старею. Ночь гуляли, — он принялся загибать пальцы, — утром не выспался… Днем — расчеты в Палате. Инкубонис в придачу… Нет, с меня хватит! Пойду-ка я в гостиницу.
Он и впрямь выглядел осунувшимся.
— Ты что, Матти? Праздник же! Вальпургиалии! — сделал попытку расшевелить друга Фортунат. — Когда еще в другой раз выберемся? Надоело пить — пошли на симпозиум. Сегодня гроссмейстер Клофелинг докладывает. Оспоришь его, выступишь в прениях, развеешься… Ну хочешь, с девочками познакомимся! Вон их тут сколько — на любой вкус…
— И не уговаривай! Никаких симпозиумов. А насчет девочек, — приват-демонолог усмехнулся со значением, — так это к нашему юному другу. Сегодня идем с ним в Палату… Вижу, у сударя Пумперникеля уши пунцовые. Только что не дымятся. А глаза сияют. Явно не в себе парень. И шея вдрызг исцарапана. Ну, я не выдержал, преодолел свою природную деликатность…
— Раскололся?!
— Сперва мялся, потом рассказал. Мол, проснулся, а с ним в постели — горная львица! Здоровущая! И давай его облизывать!.. а язык-то шершавый…
Маги добродушно расхохотались.
— Вот! Бери пример, Матти. Человек прочувствовал, что значит праздник!
— Нет уж, мы — баиньки. Завтра — измерения градиентов соискателей. Запорю динамическую серию — позора не оберусь. Ты иди, веселись, а я — в гостиницу.
С минуту Фортунат стоял у входа в «Тихий уголок», покачиваясь с пятки на носок, и глядел вслед уходящему другу. Масляные фонари, освещая улицу, бросали охристые мазки на спину Кручека. Тень приват-демонолога двоилась, троилась, двигаясь по мостовой, по стенам домов. Казалось, проекции уходящего человека в какой-то момент обретают собственную жизнь. Так навеваемый сон бывает настолько подобен реальности, что их трудно различить.
«Хватит!»
Венатор встряхнулся. В конце концов, какое нам дело до кошмаров мелкой нежити? Да хоть бы и эталонной единицы! — рядовой вампир, и баста! Фестиваль в разгаре, время уходит, а он еще хотел увидеться с коллегами. Говорят, Теофиль Ступка сформулировал боевой «тянитолкай» с трехкратным мано-сбережением.
Может, поделится?
Фортунат сосредоточился, изгнал из головы лишние мысли и вышел в ближний астрал.
Вот он, Круг Чётной Дюжины. Опалесцирующая корона о двенадцати зубцах накрыла город. Эфирные нити оплели улицы и площади Брокенгарца, проникая всюду: в гостиницы и аустерии, жилые дома и лавки. Подобно сигнальным паутинкам, они отзывались дрожью на любой всплеск агрессии. Но все было спокойно: местные и пришлые веселились, дискутировали, пили и спорили, плясали и делали друг другу не вполне пристойные предложения.
Пробежавшись на ощупь по Дюжинным зубцам, охотник на демонов отыскал нужный, вышел из транса и решительно направился в центр города.
Теофиля Ступку он нашел среди участников диспута о межрасовых браках. Что здесь забыл Теофиль, оставалось загадкой. Ступка был женат — пускай на стерве, но на обычной, человеческой стерве. Впрочем, загадка быстро разрешилась: Ступка, сидевший неестественно прямо, попросту спал. С открытыми глазами.
И даже слегка похрапывал.
Будить его Фортунат не стал. Покинув диспут, он спросил пива в ближайшей палатке. Без энтузиазма сделал пару глотков. И понял, что ему не хочется ни пить, ни веселиться, ни общаться с друзьями. Ничего не хочется. Совсем. Проклятый сон — проклятый снулль! — отравил душу! Высосал радость, отбил вкус к жизни. Сделал краски тусклыми, а удовольствия — пресными.
Кислая оскомина во рту. Апатия.
Тоска.
Что ж это за напасть такая?!
Венатор выругался, плюнул в сердцах и побрел в гостиницу.
* * *
Чужое присутствие в номере он ощутил еще на лестнице.
Хандра испарилась, словно роса под жаркими лучами солнца. Дурное настроение могло сколько угодно портить венатору жизнь, но самое скверное расположение духа пасовало перед профессиональными навыками.
Цвях подобрался. Возникло знакомое покалывание в кончиках пальцев. Один молниеносный пасс — и «цепи Хименналя» скуют хитрого взломщика по рукам и ногам. Производя шума не больше, чем движение астральных масс, охотник скользнул к двери апартаментов. Взялся за ручку, прощупывая номер кордативным взглядом. Вот он, незваный гость: в кресле у окна.
Некротическая фактура ауры?
Ба, знакомые все лица…
— Доброй ночи, фон Тирле, — нарочито громко звякая ключом, венатор открыл дверь и вошел в номер. — Ждете в засаде? Может, вам пивка принести? Или чего покрепче сцедить?
— Попрошу без инсинуаций, — с достоинством ответствовал Реджинальд фон Тирле, инфернал некоренной, кровососущий. — Не в засаде, а просто жду. Доброй ночи, сударь. Извиняюсь за визит без приглашения, но у меня к вам серьезный разговор.
Охотник метко отправил шляпу на олений рог, заменявший вешалку, и устроился напротив гостя, на диване.
— Что ж, валяйте, — фамильярно ухмыльнулся он. — Люблю, знаете ли, скоротать ночь за приятной беседой!
С минуту фон Тирле размышлял, стоит ему обидеться на явную издевку, или нет. В итоге с обидой решил повременить — и сконденсировался. Туманная фигура, клубившаяся в кресле, обрела знакомый Фортунату облик.