— Ну, это нетрудно, — ответил Рамон. — Просто попросим у него.
Вместо ответа Гамильтон сделал нечто такое, отчего Мария издала судорожный вздох: он с какой?то свирепостью укусил себя за подушечку большого пальца левой руки. Из пальца сразу потекла кровь. Гамильтон сдавил поврежденное место, чтобы кровь полилась еще сильнее, и вымазал ею лицо недоумевающего Рамона.
— Это в интересах дела, — объяснил Гамильтон. — Дружище, ну и драку мы с тобой сейчас устроим!
«Драка» началась в углу амбара, вне поля зрения часового, который не был бы человеком, если бы не захотел найти источник доносящихся до него звуков борьбы, криков и ругательств. Он шагнул в дверной проем.
Гамильтон и Рамон колошматили друг друга с дикой яростью, пинались ногами и размахивали кулаками. Создавалось впечатление, что они собираются нанести друг другу тяжкие телесные повреждения. Часовой был удивлен происходящим, но ничего не заподозрил. У него было неподвижное звероподобное лицо без признаков мощного интеллекта.
— Прекратите! — рявкнул он. — Эй вы, психи! Прекратите, или…
Он внезапно замолчал, когда один из дерущихся, получив особенно сильный удар, зашатался и упал на спину, наполовину вывалившись в дверной проем. Глаза у него закатились, лицо было залито кровью. Часовой наклонился к нему, чтобы пресечь в зародыше дальнейшие беспорядки, и в тот же момент руки Рамона сомкнулись на его лодыжках.
* * *
Четверо мужчин приготовились вынести из комнаты фон Мантойфеля три уложенных на носилки тела, прикрытые одеялами. Хозяин комнаты глубокомысленно изрек:
— Было бы роковой ошибкой позволять врагу жить дольше, чем необходимо. — Он на мгновение задумался. — Бросьте их в реку. Нужно позаботиться о бедных пираньях, умирающих с голоду. Что касается остальных наших приятелей, сидящих в амбаре, вряд ли они выдадут мне еще какую?нибудь полезную информацию. Вы знаете, что делать.
— Да, господин генерал, — ответил один из них, — мы знаем, что делать, — и оскалился в предвкушении.
Фон Мантойфель посмотрел на часы.
— Жду вас обратно через пять минут — после того, как подадите пираньям второе блюдо.
* * *
Одетый во все черное человек стоял лицом к амбару, держа наготове «шмайссер». Услышав у себя за спиной шум шагов, он быстро оглянулся. Метрах в тридцати от него появились четверо мужчин, те самые, что избавились от Шпаца и Хиллера. У каждого с плеча свисал автомат. Человек в черном, не отрывая глаз от дверей амбара, подождал, пока уши не подсказали ему, что группа людей находится не далее чем в пяти метрах, и резко развернулся вместе со «шмайссером», изрыгающим огонь.
— Вы действовали наверняка, да? — прерывающимся голосом произнесла Мария. — Совсем не обязательно было их убивать!
— Конечно, конечно. Просто я не хотел, чтобы они убили меня. С загнанными в угол крысами не стоит заигрывать. Это отчаянные люди, и можно поклясться, что все они — хорошо обученные и опытные убийцы. Я вовсе не чувствую себя виноватым.
— И правильно, — подхватил Рамон, который, так же как и его брат, совершенно спокойно отнесся к происшедшему. — Хороший нацист — мертвый нацист. Итак, у нас пять автоматов. Что будем делать?
— Останемся в амбаре, поскольку здесь мы в безопасности. У фон Мантойфеля человек тридцать или сорок, а может, и больше. На открытой местности они нас уничтожат.
На открытой местности они нас уничтожат. — Гамильтон посмотрел на шевельнувшегося часового. — А, малыш приходит в себя! Давай?ка пошлем его прогуляться и заодно сообщить начальству, что положение слегка изменилось. Снимите с него форму, пусть фон Мантойфель немножко поволнуется.
* * *
Фон Мантойфель делал какие?то заметки, сидя за столом, когда раздался стук в дверь. Он посмотрел на часы и удовлетворенно улыбнулся. Прошло ровно пять минут после ухода его людей и две минуты с тех пор, как раздалась автоматная очередь, которая означала, что с шестью пленниками покончено. Он пригласил подчиненных войти, сделал последнюю запись, сказал:
— Вы очень пунктуальны, — и поднял голову.
От неожиданности у него чуть не выкатились глаза из орбит: стоявший перед ним человек был в одном нижнем белье и с трудом держался на ногах.
* * *
Амбар погрузился во тьму. Единственная лампочка была выключена, и лишь молодая луна лила на землю свой слабый свет.
— Прошло пятнадцать минут — и ничего, — заметил Рамон. — Это хорошо?
— Это вполне естественно, — ответил Гамильтон. — Мы в темноте, а люди фон Мантойфеля будут хорошо видны, если выйдут из укрытия. Вот они и не высовываются. Что еще они могут сделать? Попытаться выкурить нас отсюда, если ветер будет подходящим? Но ветра нет, а значит, нет и дыма.
— Будут морить нас голодом? — предположил Рамон.
— Ну, это может продлиться очень долго.
* * *
Время ползло еле?еле. Все улеглись на пол, кроме Наварро, стоявшего у дверного проема, и тщетно пытались заснуть. Некоторые даже закрыли глаза, но все равно бодрствовали.
— Прошло два часа, — сказал Наварро. — Два часа — и по?прежнему ничего.
— Чем ты недоволен, часовой? Можно попробовать поспать. — Гамильтон сел. — Хотя я вряд ли засну. Эти люди наверняка что?то замышляют. У меня кончились сигареты. У кого?нибудь закурить найдется?