— Ваше счастье, что здесь нет Джошуа Смита и он вас не слышит.
На Гамильтона это не произвело никакого впечатления.
— Он владелец?
— Да. И к тому же председатель правления и директор?распорядитель.
— Это тот промышленник?мультимиллионер? Если, конечно, мы говорим об одном и том же человеке.
— Вот именно.
— И одновременно владелец сети крупнейших газет и журналов. Так, так, так. — Он посмотрел на Хиллера. — Вот почему вы…
— Совершенно верно.
— Итак, этот газетный магнат — ваш босс: Вы — один из его журналистов и, как я догадываюсь, занимаете достаточно высокое положение. Мелкую сошку на такие дела не посылают. Очень хорошо. Теперь ясно, кто вы и откуда. Но я все еще не понимаю…
— Чего вы не понимаете?
— Этого человека, Джошуа Смита. Мультимиллионера. Мультипультимиллионера. Словом, богатого, как Крез. Чего ему не хватает? Что еще нужно такому человеку? — Гамильтон сделал большой глоток виски. — Короче, в чем его интерес?
— Вы подозрительный ублюдок, Гамильтон. Деньги? Ну конечно же, нет. Разве вы здесь ради денег? Разумеется, нет. Человек вроде вас может делать деньги где угодно. Нет и еще раз нет. У Джошуа, как и у вас, и отчасти у меня, есть мечта, — мечта, ставшая навязчивой идеей. Не знаю, что его больше захватывает, — дело Хьюстона или Затерянный город, хотя трудно отделить одно от другого. Я хочу сказать, что, найдя одно, найдешь и другое. — Хиллер замолчал и улыбнулся почти мечтательно. — А какая получится история для его издательской империи!
— И это, как я понимаю, ваша часть мечты?
— Что же еще?
Гамильтон задумался, используя виски как катализатор для размышлений.
— В таких делах нельзя спешить. Необходимо время, чтобы все обдумать.
— Разумеется. Сколько времени вам потребуется?
— Скажем, два часа?
— Хорошо. Встретимся в моем номере в «Негреско». — Киллер огляделся вокруг и притворно вздрогнул, а может, и не совсем притворно. — Там почти так же хорошо, как здесь.
Гамильтон осушил свой стакан, встал, прихватил с собой бутылку, кивнул собеседнику и вышел. Никто бы не посмел сказать, что он под мухой, просто его походка утратила обычную твердость. Хиллер отыскал глазами Серрано, который как раз смотрел на него, перевел взгляд на Гамильтона и едва заметно кивнул. Молодой человек кивнул в ответ и вышел следом за Гамильтоном.
Ромоно пока еще не обзавелся уличным освещением, да и вряд ли когда?нибудь обзаведется. Поэтому те улочки, на которых по какой?то случайности отсутствовали пивнушки и бордели, были освещены более чем слабо. Стоило Гамильтону отойти от отеля, как его походка обрела прежнюю устойчивость. Он быстро передвигался вперед, не обращая внимания на темноту. Свернув за угол, он сделал несколько шагов, внезапно затормозил и нырнул в узкий, совершенно темный переулок.
Свернув за угол, он сделал несколько шагов, внезапно затормозил и нырнул в узкий, совершенно темный переулок. Осторожно высунувшись из своего убежища, Гамильтон посмотрел в ту сторону, откуда пришел.
Он увидел то, что и ожидал увидеть. На улице только что показался Серрано. И вышел он явно не для легкой вечерней прогулки. Он шел очень быстро, почти бежал. Гамильтон нырнул обратно в темноту. Ему больше не нужно было напрягать слух. Серрано носил ботинки со стальными носами, которые, вероятно, служили ему подспорьем в рукопашной схватке. В ночной тиши шаги Серрано были слышны за добрую сотню метров.
Гамильтон, слившись с тенью своего укрытия, вслушивался в звук быстро приближающихся шагов. Теперь Серрано уже бежал, не глядя ни влево, ни вправо, а только вперед, встревоженный загадочным исчезновением объекта наблюдения. И продолжал упорно смотреть вперед, поравнявшись с переулком, в котором притаился Гамильтон. Тот, словно тень, отделившаяся от еще более глубокой тени, сделал стремительный рывок и, не издав ни звука, сцепленными в замок руками ударил Серрано по затылку. Он подхватил потерявшего сознание преследователя, не дав ему упасть, и оттащил в темноту переулка. Из нагрудного кармана Серрано он достал пухлый бумажник и извлек из него пачку крузейро, сунул деньги к себе в карман, бросил пустой бумажник на распростертое тело и, не оглядываясь, пошел прочь. Гамильтон не сомневался, что Серрано был один.
Вернувшись в свою покосившуюся хижину, он зажег коптящую лампу, присел на койку и стал размышлять о причине слежки. Не стоило и сомневаться, что Серрано действовал по приказу Хиллера и не собирался на него нападать. Хиллеру отчаянно требовались услуги Гамильтона, и вредить ему вовсе не входило в планы газетчика. Грабеж тоже не мог стать причиной преследования, хотя, конечно, все видели, что карманы рубашки Гамильтона раздулись от двух кожаных мешочков, и к тому же Гамильтон был уверен, что именно Серрано наблюдал за ним через окно хижины. Однако вряд ли Хиллера заинтересовала бы относительно мелкая кража. Значит, оставалось только одно: известно, что где?то у основания радуги зарыт горшочек с золотом, и только он, Гамильтон, знает, где заканчивается эта радуга.
Гамильтон ни минуты не сомневался в том, что у Хиллера и его босса Смита есть какая?то мечта. В чем он действительно сомневался, и очень сильно, так это в версии их мечты, изложенной Хиллером.