Он молча слушал Хиллера, и выражение его лица постепенно менялось от удовольствия до чего?то похожего на блаженство. Но его самоконтроль был настолько велик, что, несмотря на явное возбуждение, он воздержался от вопросов и восклицаний и ни разу не позволил себе перебить Хиллера, пока тот не кончил говорить.
Но его самоконтроль был настолько велик, что, несмотря на явное возбуждение, он воздержался от вопросов и восклицаний и ни разу не позволил себе перебить Хиллера, пока тот не кончил говорить.
— Превосходно! — ликующе воскликнул наконец Смит. — Поистине превосходно! Фредерик, вы только что сделали меня счастливейшим человеком в Бразилии.
В Ромоно Хиллер представлялся Эдвардом, но, как оказалось, его настоящее имя было другим.
— Уверен, вы тоже не пожалеете о сегодняшнем дне. Моя машина будет ждать вас и ваших друзей в аэропорту в одиннадцать утра. — Смит положил трубку. — Я говорил, что могу ждать целую вечность, но сегодня ожидание кончилось.
Он невидящим взглядом уставился на огонь. Трейси и Мария безмолвно переглянулись. Через какое?то время Смит вздохнул, зашевелился, откинулся на спинку кресла, достал из кармана золотую монету и принялся внимательно ее рассматривать.
— Мой талисман, — произнес Смит, все еще находясь мыслями где?то далеко. — Тридцать лет я хранил его, смотрел на него каждый день. Хиллер видел точно такую же монету. Он утверждает, что у этого человека, Гамильтона, есть несколько идентичных монет. Хиллер обычно не делает ошибок, а это значит только одно: Гамильтон нашел то, что называют основанием радуги.
— И под этой радугой зарыт горшок с золотом? — усмехнулся Трейси.
Смит посмотрел сквозь него:
— Да кого волнует это золото?
Наступило долгое и неловкое для Марии и Трейси молчание. Смит снова вздохнул и убрал монету в карман.
— Дело совсем в другом, — заговорил он. — Гамильтон случайно наткнулся на нечто вроде Эльдорадо.
— С трудом верится, что Гамильтон из тех людей, которые случайно на что?то натыкаются, — возразила Мария. — Он охотник и исследователь. У него есть источники информации, недоступные так называемым цивилизованным людям, в частности среди индейских племен, до сих пор не признанных усмиренными. Для этого человека достаточно намека, чтобы начать поиск в нужном направлении. Потом он постепенно сужает район поиска до тех пор, пока не найдет то, что искал. В расчетах Гамильтона нет элемента случайности.
— Быть может, ты и права, моя дорогая, — согласился Смит, — почти наверняка права. Как бы то ни было, важно то, что, по словам Хиллера, Гамильтон нашел еще и алмазные запасы.
— Возможно, это часть военной добычи? — предположила Мария.
— Заграничных вкладов, дорогая, заграничных вкладов. Никакой военной добычи. По крайней мере, в данном случае. Это необработанные или, точнее, полуобработанные бразильские алмазы. Хиллер понимает толк в камнях, бог знает сколько их он украл за свою жизнь. В общем, похоже, что Гамильтон поверил в его рассказ — заглотил крючок, леску и грузило, как прозаически выразился Хиллер. И это тот Гамильтон, который убил сразу двух зайцев — нашел европейское золото и бразильские алмазы. Похоже, все будет проще, чем мы думали.
Трейси слегка встревожился:
— Его считают человеком, с которым нелегко иметь дело.
— Вероятно, таково мнение индейцев Мату?Гросу, — ответил Смит. Он усмехнулся, словно предвкушая будущее удовольствие. — Гамильтон скоро поймет, что у нас здесь совсем другие джунгли.
— Мне кажется, вы упустили из виду одну вещь, — спокойно заметила Мария. — Вам придется отправиться в эти джунгли вместе с ним.
* * *
В номере отеля «Негреско» Хиллер внимательно изучал золотую монету. От этого занятия его оторвал лихорадочный стук в дверь. Он потянулся за пистолетом и, держа оружие за спиной, подошел к двери и открыл ее.
Предосторожность оказалась излишней. В комнату ввалился шатающийся Серрано, держась обеими руками за затылок.
— Бренди! — прохрипел он, задыхаясь.
— Господи, да что с вами случилось?
— Бренди!
— Бренди так бренди, — покорно согласился Хиллер. Серрано одним глотком выпил двойную порцию. Он как раз приканчивал третью порцию бренди, жалуясь на свои несчастья, когда в дверь опять постучали, на этот раз энергично и уверенно. Хиллер снова предпринял те же меры предосторожности, и снова напрасно. В дверях стоял Гамильтон. Он разительно отличался от того человека, каким был всего два часа назад. Эти два часа, проведенные в номере отеля «Де Пари», высокопарно именуемом президентским (где никогда не останавливался и не захочет остановиться ни один президент, но зато имелась единственная в этом заведении ванна, не изъеденная ржавчиной), совершенно преобразили его. Вымытый и чисто выбритый, Гамильтон был одет в чистый костюм защитного цвета, такого же цвета свежую рубашку без единой дырки и блестящие новые башмаки.
Хиллер посмотрел на часы:
— Ровно два часа. Вы очень пунктуальны.
— Точность — вежливость королей.
Гамильтон вошел в комнату и тут же увидел Серрано, который был занят тем, что наливал себе новую порцию бренди. К этому моменту было трудно судить, от чего он пострадал больше — от удара или от бренди. Неуверенно держа стакан в одной руке, а другой рукой массируя затылок, он продолжал процесс восстановления здоровья, по?видимому не замечая Гамильтона.