— Я скорее готов ее убить и иметь дело непосредственно с объектом, — сказал другой.
— Нам нужны все возможности контроля, в том числе и те, что дает этот маленький дьявол.
Голоса смолкли. Скоро движения летающей змеи прекратились. Прошли долгие минуты, прежде чем человек решился войти в комнату. С ног до головы он был одет в защитный костюм. Глаза его за прозрачным щитком оставались беспокойными. Длинным металлическим прутом он один раз, другой потрогал бессознательное животное. Змея в ответ на прикосновения конвульсивно дернулась, но других признаков жизни не проявляла.
Человек глубоко вздохнул, отставил прут и поднял тонкое тело. Оно вяло повисло у него на руках. Он принялся рассматривать его.
— Дышит, — сказал он людям за прозрачным барьером.
— Хорошо. Быстрее его в клетку, — ответила более низкорослая наблюдательница. Ее товарищ смотрел на дыру, которую проделал яд в защитном барьере.
— Хотел бы я взглянуть на молекулярный состав этого яда, — сказал он, стараясь не прикасаться к шипящим краям отверстия. — Все, что может так быстро проесть панкрилик… — Он недоверчиво покачал головой. — Не понимаю, как она держит этот яд. Но ведь должен разъесть ей челюсти.
— Для объяснения нам понадобился бы токсиколог и биохимик, — ответила стоявшая рядом женщина, тоже разглядывая отверстие. — Может, это не просто яд. В пасти змеи несколько отдельных мешков, и их содержимое смешивается только при выбросе.
— Это разумно. — Мужчина отвернулся от щита, который едва их не подвел. — Нужно действовать. Объект может проснуться каждую минуту. Следи, чтобы чудовище все время находилось под наркозом.
— Разве это необходимо? — нахмурилась она. — Клетка выдержит.
— То же самое мы думали о стене. Клетка прочнее, но я не хочу рисковать. Не хочу, чтобы наш гость освободился, когда мы будем в своих постелях.
— Да, надо постараться. — Женщина слегка вздрогнула. — Я сама буду за этим следить.
— Я на это рассчитывал. — Круачан про себя улыбнулся. Он тщательно ознакомился со всеми теориями, объясняющими возникновение эмоциональной связи между животными?каталистами и обладателями Даров. Связь между этой змеей и Номером Двенадцатым сильнее, чем отмечено в других известных случаях. Можно предполагать, что она сильнее даже связи между мальчиком и его приемной матерью.
Они пришли к нему без предупреждения во время сна, когда он был беззащитен. Выскочили из пустоты, смеясь над ним, пытая его чувствами и эмоциями, которые он не мог определить и понять.
Кошмары.
Кто?то стянул его мозг проволокой, затягивал ее все плотнее и плотнее, пока ему не показалось, что глаза вылетят из головы и разлетятся по комнате. Он лежал в постели, слегка дергаясь, веки его дрожали, а кошмары мучили его, пользуясь беспомощность его бессознательного мозга.
Этот хуже других: какая?то дергающаяся абстрактная фигура, темные меняющиеся цвета, и он каким?то образом в ее центре, он летит по длинному зловещему коридору. В конце коридора спасение, он знает это, и что еще важнее — там ответ. Понимание и безопасность.
Но чем быстрее он бежит, тем медленнее продвигается. Пол — это не пол, он растворяется под ногами. Как релятивистская Алиса, он падает в кроличью нору искаженного пространства?времени, а дальний конец коридора с его обещанием света и понимания исчезает вверху.
Флинкс проснулся, вздрогнув, и быстро огляделся. Только убедившись, что он действительно в своей комнате, слегка успокоился.
Комната правильная, его комната, та самая, в которой он прожил большую часть своей жизни.
Музыкой звучит знакомый шум ударов дождевых капель по крыше, слабый свет пробивается в окно высоко над кроватью. Флинкс выставил ноги из?под одеяла и потер глаза пальцами.
Но вдруг застыл и снова посмотрел на кровать. Что?то не так.
— Пип? — Летающая змея не лежит, свернувшись, на своем обычном месте на подушке, нет ее и под одеялом. Флинкс откинул одеяло, потом заглянул под кровать. — Давай, парень, не нужно сегодня прятаться. Я устал, и голова болит.
В ответ на это признание не послышался знакомый свист. Флинкс осмотрел маленькую комнату, вначале удивленный, потом озабоченный. Наконец встал на кровать и крикнул в вентиляционное отверстие.
— Пип, завтракать!
Снаружи не послышался знакомый гул, не показались яркие крылья. Флинкс отыскал кусок проволоки и потыкал в отверстие. Там ничего нет.
Он вышел из комнаты и принялся лихорадочно обыскивать другие помещения. У печи стояла матушка Мастиф, готовя что?то ароматное, с перцем и другими пряностями.
— Что случилось, мальчик?
— Пип. — Флинкс заглядывал под мебель, передвигал посуду, раздвигал занавеси.
— Я догадалась по тому, как ты вопил у себя в комнате, — сардонически ответила она. — Снова исчез?
— Он никогда не задерживается утром, когда отправляется полетать ночью. Никогда.
— Ну, всегда что?то бывает в первый раз, даже у чудовищ, — сказала матушка Мастиф, пожимая плечами и вновь сосредоточившись на своем блюде. — Я бы не расстроилась, если бы это маленькое чудовище вообще не вернулось.
— Как тебе не стыдно, мама! — сказал Флинкс, в голосе его звучала боль. — Он спас мне жизнь, вероятно, тебе тоже.