— Еще бы, — выпалила матушка Мастиф, — и я не позволю какому?нибудь чешуйчатому прожорливому пожирателю падали ползать по моему дому. Убирайся! — крикнула она змее. — Прочь! — И ударила змею метлой — раз, другой, третий, заставив Флинкса уклоняться от этих ударов. Каждый раз змея отскакивала в воздухе, демонстрируя поразительное проворство. Однажды метнулась влево, потом вправо, потом к потолку.
— Не нужно! — закричал Флинкс, сразу встревожившийся. — Она может подумать, что ты хочешь причинить вред мне!
— Ангел?хранитель в чешуе и в глазами?бусинами? Вздор, мальчик, она хорошо знает, в кого я целю.
И правда, змея хорошо понимала, что новое человеческое существо не собирается причинять вред его симбиоту, она чувствовала их взаимную симпатию, теплое отношение друг к другу.
Но новый человек не испытывал любви к ней самой, а от жесткой блестящей штуки в тесном помещении увертываться трудно.
— Пожалуйста, мама, — беспокойно упрашивал Флинкс, вскакивая с постели и стаскивая за собой одеяло. — Перестань. Я не знаю, как она будет реагировать.
— Это мы сейчас узнаем, мальчик, — мрачно ответила она. Ударила метлой, промахнулась, метла отскочила к дальней стене. Матушка Мастиф замахнулась снова.
Змея была терпелива, очень терпелива. Она понимала связь между этими двумя людьми. Но метла загнала ее в угол, а жесткие прутья представляли опасность для тонких крыльев. Змея раскрыла пасть. Послышался негромкий свистящий звук. Вперед устремилась тонкая струя прозрачной жидкости. Она сверкнула на свету и коснулась протянутой щетины. И когда матушка Мастиф отвела метлу, чтобы ударить снова, она услышала отчетливое шипение, но не исходящее от змеи. Она остановилась, нахмурившись, и поняла, что шипит метла. Посмотрела на метлу и увидела, что половина металлических щетинок расплавилась. Что?то пенилось и шипело, методично разъедая метлу и добираясь до ручки.
Она с испуганным выражением выронила метлу, потому что ее металлическая ручка вдруг накалилась докрасна. Жидкость продолжала с шипением поглощать металл. Скоро она покончила со щетиной и принялась разъедать ручку.
— Мальчик, уходи из комнаты, пока есть возможность, — хрипло сказала матушка Мастиф, глядя на змею широко раскрытыми глазами и продолжая пятиться от собственной метлы. — Если она такое может сделать с металлом, кто знает…
Флинкс рассмеялся, потом торопливо прикрыл рот рукой. — Прости, мама, — сказал он виновато. — Дело в том, что Пип не может повредить мне. И только что показал, что не хочет вредить и никому другому.
— Откуда ты знаешь?
— Сам не понимаю, — ответил он удивленно. — Но это правда. Посмотри. — Он протянул левую руку.
По?прежнему осторожно поглядывая на женщину, которая перекрывала выход, змея приземлилась на предложенный насест. И через мгновение оплела плечо. Потом она расслабилась, сложила крылья и прижала их к блестящему телу.
— Видишь? — Флинкс опустил руку и осторожно погладил змею по голове. — Она мой друг.
— Отвратительно! — фыркнула матушка Мастиф. Наклонившись, она подобрала остатки метлы и осмотрела их. Вся проволока исчезла, исчезли и несколько сантиметров рукояти. От краев, где продолжал плавиться металл, доносилось зловещее потрескивание, хотя необыкновенная едкая жидкость, по?видимому, истощилась.
Матушка Мастиф показала остатки метлы Флинксу, опасаясь приближаться к змее, лежащей у него на плече.
— Видишь? Представь себе, что будет с твоей кожей.
— Мама, разве ты не понимаешь? — Флинкс говорил с раздражением, с каким иногда молодость относится к старости. — Он защищается, но чувствует, что ты для меня важна, и старается тебя не тронуть.
— Как любезно с его стороны, — сердито ответила матушка Мастиф, к ней вернулась отчасти ее привычная уверенность. — Ну, он не может здесь оставаться.
— Может, — возразил Флинкс.
— Не может. Я не допущу, чтобы такой смертоносный шалун летал и ползал по моему дому. Он всех покупателей распугает.
— Он все время будет со мной, — уговаривал Флинкс. Он продолжал гладить змею по голове. Она довольно закрыла глаза. — Видишь? Он как любое другое домашнее животное. Отвечает на тепло и внимание. — Флинкс скорчил самую печальную и умоляющую гримасу. И она подействовала.
— Ну, от меня ему тепла и внимания не дождаться, — проворчала матушка Мастиф. — Но если ты так хочешь…
— Я думаю, — добавил Флинкс, подбрасывая дров в огонь, — он будет очень расстроен, если кто?нибудь попробует нас разлучить.
Матушка Мастиф развела руки, признавая свое поражение.
— О, Боже, ну почему это не обычное домашнее животное, кошка или санифф? Что ест это маленькое чудовище?
— Не знаю, — признался Флинкс, вспоминая голод, который почувствовал ночью, и решив немедленно что?нибудь предпринять. Он сам был голоден и лучше многих других понимал значение этого слова. — Разве змеи обычно не хищники?
— Этот очень похож на хищника, — сказала она.
Флинкс, наклонившись, осторожно провел пальцем вдоль края пасти змеи, заставляя ее раскрыться. Змея открыла один глаз и с любопытством поглядела на него, но не возражала против вмешательства. Матушка Мастиф затаила дыхание.
Флинкс осмотрел пасть.