— А ты откуда знаешь?
— Сегодня я получил письмо от дона Альфонсо.
— Ого! — удивился Гастон. — Он написал тебе письмо? С какой это стати?
— Потому что доверяет мне. И поручил доставить Фернандо де Уэльву в Толедо, стеречь его по дороге, а в случае надобности даже прикончить его. Как видишь, у нас намечается веселая прогулка.
При этих словах Гастон так и подпрыгнул.
— Прикончить?!
— То-то и оно.
— Прикончить?!
— То-то и оно. В случае крайней необходимости, разумеется.
— И что ж это за необходимость такая?
— Если дорóгой иезуиты попытаются освободить его. Тогда это следует сделать без проволочек. Вместе с письмом дон Альфонсо прислал мне еще два распоряжения. Первое — для своих гвардейцев, которые стерегут сейчас Фернандо в Кастель-Бланко, — чтобы они во всем подчинялись мне. А второе, так это указ о казни брата, благо в Кастилии король может самолично приговорить к смерти кого угодно…
— Выходит, он все же решился? Бланка все-таки убедила его?
— Не совсем так. Этот указ развязывает мне руки, позволяя на законных основаниях убить Фернандо в случае попытки иезуитов освободить его. Там, в указе, прямо говорится, что смертный приговор может быть приведен в исполнение каким-либо способом по моему усмотрению. То есть, я вправе просто перерезать ему горло.
— А что? — с опаской спросил д’Альбре. — Иезуиты вправду…
Эрнан презрительно оттопырил губы.
— Ну, вот! Ты уже испугался.
— Испугался я или нет, — рассудительно заметил Гастон, — но ввязываться в драку мне не больно-то хочется. Возможно, ты сочтешь меня трусом, но как бы то ни было, шкура у меня одна, и я очень дорожу ею, чтобы подвергать ее смертельной опасности из-за какого-то светлейшего негодяя.
— Успокойся, дружище. Твоя драгоценная шкура будет в полной безопасности. Инморте не столь глуп, чтобы рисковать жизнью такого ценного своего сторонника, как граф де Уэльва. Он, конечно, понимает — да и то, если ему известно, где находится Фернандо, — что король непременно позаботился о том, чтобы его брат не выбрался живым на свободу.
— Однако же дон Альфонсо…
— Да, он подписал ему смертный приговор — но только на тот случай, если иезуиты все же предпримут попытку освободить Фернандо. Король полагает, что Инморте не отказался от своих планов отравить его и возвести на престол графа де Уэльву.
— А ты уверен, что он отказался?
— Напротив, я убежден в обратном. Но я знаю некоторые слабости кастильского короля и знаю также, что о них прекрасно осведомлен Инморте. Дон Альфонсо очень привязан к своему младшему брату и вряд ли решится казнить его даже за участие в заговоре с целью захвата власти. Другое дело, когда иезуитам все же удастся отравить короля — уж тогда-то он, находясь при смерти, велит казнить Фернандо.
— Вот видишь! Ты сам противоречишь себе. Выходит, в любом случае Инморте стоит рискнуть и попытаться освободить Фернандо.
— Погоди, дружище, не спеши с выводами. Я еще не закончил свою мысль. Да, несомненно: умирая, король велит казнить брата. В этом ни я, ни ты, ни Инморте — словом, никто из посвященных не сомневается. Но исполнят ли волю умирающего короля — вот это уже вопрос!
— Как?! Ты думаешь…
— Да, да, да! Я уверен, убежден. Я ничуть не сомневаюсь в том, что, случись нечто подобное, королевскую волю просто проигнорируют. В Кастилии король всемогущ и всевластен — но до тех пор, пока он здоров. Больной король Кастилии, а тем паче умирающий, теряет всю свою власть, ибо держится она исключительно на его воле и энергичности. Если, не приведи Господь, иезуиты отравят дона Альфонсо, то как только он сляжет в постель и вплоть до его смерти страной будут заправлять могущественные вельможи — гранды Кастилии…
— Ты думаешь, они в большинстве своем сторонники Инморте?
— Отнюдь.
Но в подавляющем большинстве своем они сторонники баронских вольностей и яростные противники сильной королевской власти. Графы и герцоги Кастилии рады были бы превратить ее в некое подобие Галлии или Германии — то есть, в союз самостоятельных княжеств, лишь номинально зависимых от короны. Король Фернандо Четвертый проводил последовательную политику, направленную на ослабление влияния крупных феодалов и централизацию королевской власти. Дон Альфонсо продолжил этот курс. А вот Фернандо де Уэльва, в пику отцу и старшему брату, всегда заигрывал с могущественными вельможами. Как ты полагаешь, Гастон, кого предпочтут эти самые вельможи — Бланку, которая с виду такая кроткая и ласковая, но нравом еще покруче своего отца, или же глупого и слабохарактерного Фернандо, пусть даже руки его будут обагрены кровью брата?
Д’Альбре задумчиво кивнул:
— Пожалуй, ты прав, дружище. Кастильские гранды наверняка отдадут предпочтение графу де Уэльве перед графиней Нарбоннской. Неужели дон Альфонсо не понимает этого?
— Думаю, он все понимает. Он уже подготовил указ о лишении Фернандо де Уэльвы всех прав на престол — но этого явно мало. Генеральные Кортесы, разумеется, утвердят этот указ, они ведь и созданы лишь для того, чтобы одобрять все решения короля; это тебе не Римский, не Галльский и даже не Наваррский Сенаты. В случае чего, вельможи проигнорируют резолюцию Генеральных Кортесов с такой же легкостью, как и волю самого короля. Поэтому дон Альфонсо обратился к Святому Престолу с просьбой одобрить его решение касательно Фернандо де Уэльвы, и если это будет сделано, все надежды Инморте пойдут прахом. Кастильцы — народ очень набожный, и они не позволят взойти на престол принцу, отвергнутому церковью. Тогда и дон Альфонсо сможет спать спокойно, не опасаясь покушений со стороны иезуитов. Даже напротив, Инморте будет беречь его, как зеницу ока, ибо для него он более удобный король, чем Бланка — королева.