— Прекрати, Елена! Я не допущу, чтобы ты стала второй Жоанной.
Она резко повернулась к нему. В ее глазах застыло изумление.
— Ты-то откуда знаешь?!
— А ты?
Несколько долгих секунд они молча глядели друг на друга. Затем Елена отошла от окна и присела на кровать рядом с братом. Ее красивые брови сдвинулись и между ними залегли морщинки.
— Мне рассказала Бланка. Как-то я не могла уснуть и пошла к ней — а она как раз поссорилась с Монтини. Мы чуточку выпили… ну, не совсем чуточку — в самую пору для того, чтобы мы начали плакаться и поверять друг дружке свои сокровенные тайны. Стыдно вспомнить, что я в тут ночь наговорила… Вот тогда мы и стали близкими подругами.
— То-то я и смотрю, что в последнее время вы неразлейвода, — заметил Рикард, довольный тем, что ему удалось избежать очередного, вернее, дежурного объяснения в любви. — Даже Маргарита отошла на второй план.
— В этом нет ничего странного. У нас с Бланкой много общего, гораздо больше, чем у меня или у нее с Маргаритой. Не это удивительно — а то, что поначалу мы друг друга на вид не переносили.
— Понятно, — сказал Рикард. — И когда вы поженитесь?
Елена звонко рассмеялась:
— У тебя и Маргариты мыслишки вертятся в одном направлении. Увы, это так же невозможно, как и наш брак с тобой… — Она мигом оборвала свой смех и помрачнела. — Ну почему я твоя сестра?
Рикард вздохнул:
— Думаю, Господь порой не прочь зло подшутить над людьми… Ах, если бы вместо тебя моей сестрой была Маргарита!
— Зачем? Чтобы ты не мог любить ее? Или чтобы смог полюбить меня?
— И то, и другое, — ответил Рикард.
Он быстро застегнул камзол и обул башмаки. — Ладно, пойдем. Вот потолкую с Маргаритой и только тогда окончательно решу, стоило ли мне вообще рождаться в этом дурацком мире, где обе женщины, с каждой из которых я был бы счастлив, недоступны для меня.
Глава XXXVIII
Прошлого не вернешь
Почти четверть часа пришлось простоять Рикарду в приемной апартаментов принцессы, дожидаясь возвращения сестры. Наконец Елена явилась; вид у нее был встревоженный.
— Маргарита еще не спит, — сказала она, — и согласна поговорить с тобой. Только недолго.
— Как там она?
— Паршиво. Слишком уж спокойная, а это не к добру. Боюсь, я сглупила, согласившись помочь тебе. Надо было…
— Все в порядке, сестренка. Не беспокойся.
— Тебе легко сказать — не беспокойся… Ну, ладно, ступай. — Она поцеловала его в губы. — И будь умницей… безумец ты мой!..
Маргарита ждала Рикарда в библиотеке. Она сидела в широком кресле в дальнем от двери углу, неподвижная, как статуя, и даже не шелохнулась, когда он вошел, лишь устремила на него тяжелый взгляд своих прекрасных голубых глаз. Свет от трех горевших в настенном канделябре свечей придавал ее бледному лицу зловещий багровый оттенок.
— Прошу садиться, кузен. Надеюсь, ваша сестра передала вам, что я не расположена к длительной беседе?
— Да, кузина, — ответил Рикард, устраиваясь в соседнем кресле. Сердце его упало: обращение на вы в личном разговоре и подчеркнутая официальность тона не сулили ничего хорошего.
— Итак, — продолжала Маргарита, глядя мимо Рикарда, — если я правильно поняла вашу сестру, вы намерены сообщить мне нечто весьма важное.
— Чрезвычайно важное. Но, прежде всего…
— Ага! Значит, ты выдвигаешь предварительные условия?
— Не условия. Всего лишь несколько вопросов.
— Хорошо, — снизошла она, — я отвечу на твои вопросы. Спрашивай.
Рикард сделал глубокий вдох, набираясь смелости.
— Маргарита, ты уже знаешь о помолвке Красавчика с Анной?
Принцесса поджала губы. Профиль ее заострился, глаза потемнели. Она резко повернулась к нему лицом.
— Да, знаю. А тебе какое дело?
— Для меня это очень важно. И ты знаешь почему — потому что я люблю тебя.
— Ну и что? Мне-то какое дело?
Рикард криво усмехнулся:
— О, насчет этого я не питаю никаких иллюзий, сударыня. Вы никого не любите; вы просто неспособны полюбить. Любовь для вас пустой звук… Впрочем, нет, ошибаюсь. В вашем лексиконе это эвфемизм, обозначающий состояние возбуждения перед и во время физической близости. Ведь сколько раз вы говорили мне в постели, что любите меня…
Маргарита вскочила на ноги. К лицу ее прихлынула кровь, а пальцы судорожно сжимались и разжимались.
— Замолчи, негодяй! Ты ничего не понимаешь. Я… я люблю…
— Ах да, совсем забыл! — саркастически произнес Рикард. — Вы же любите Красавчика!.. Гм… Однако здорово он отблагодарил вас за столь преданную любовь.
Принцесса упала обратно в кресло и закрыла лицо руками.
— Ты такой же бессердечный ублюдок, как и все остальные. Вы, мужчины, все на один пошиб. И ты… ты тоже… У тебя нет ни капли сочувствия.
— Ты такой же бессердечный ублюдок, как и все остальные. Вы, мужчины, все на один пошиб. И ты… ты тоже… У тебя нет ни капли сочувствия. А я считала тебя самым чутким, самым отзывчивым из мужчин… Но ты… ты оказался… — Тут она не выдержала и горько зарыдала.
Растроганный до глубины души Рикард мигом бросился ей в ноги.
— Прости меня, милая, прости. Я сказал так сгоряча, не подумав… Ну, пожалуйста, не плачь. Бей меня, мучь — только не надо плакать, родная.
Наконец Маргарита успокоилась и, то и дело всхлипывая, заговорила:
— Ты не представляешь, Рикард, какой он подлец, какая бессовестная скотина, этот… этот подонок! Сегодня я ходила к нему… когда еще не знала о его помолвке. Я пришла сказать ему, что передумала выходить за него замуж, а он… Вместо того, чтобы честно признаться, что у него появились другие планы и наши желания полностью совпадают, он заставил меня… он это умеет, проклятый!.. заставил меня унижаться перед ним, просить, умолять… О, как я его ненавижу!..