— Искренне ему сочувствую, — вставил Гастон и тут же получил от Шатофьера обещанный щелчок.
— Однако, — продолжал Филипп, — любит-то она своего кузена Иверо.
Итак, первое. Маргарита решила выйти замуж за графа Шампанского…
— Искренне ему сочувствую, — вставил Гастон и тут же получил от Шатофьера обещанный щелчок.
— Однако, — продолжал Филипп, — любит-то она своего кузена Иверо.
— Да что ты говоришь! — это уже не сдержался Эрнан. Он не обратил никакого внимания на щелчок, который не замедлил вернуть ему Гастон. — Она все еще любит его?
— Ладно, скажем иначе: он ей очень дорог. Но если вы хотите знать мое мнение, то после вчерашнего разговора с Маргаритой я убежден, что она в самом деле любит его и страстно желает помириться с ним. Однако он отвергает любые компромиссы и твердо настаивает на браке.
— Ничего не понимаю, — пожал плечами Симон. — Если она любит виконта Иверо, почему выходит за графа Шампанского?
— Я тоже не понимаю, — признался Филипп. — Поступки женщин зачастую не поддаются логическому объяснению. Поэтому я не уверен, что Рикарда Иверо ждет казнь или тюрьма.
— А что, по-твоему, брачное ложе? — осведомился Гастон.
— Не исключено. В конце концов, виконт не преступник, а сумасшедший. Он просто помешан на Маргарите, и граф Бискайский решил воспользоваться его безумием.
— Значит, ты думаешь, что принцесса может простить виконта Иверо?
— Такой исход вполне вероятен. Маргарита женщина парадоксальных решений. Узнав обо всем, она может без лишних разговоров вцепиться ему в горло, но может и броситься ему на шею, растроганная такой пылкой и безумной страстью, готовностью скорее убить ее, чем уступить кому-нибудь другому.
— Ты не шутишь?
— Отнюдь. Насколько я понял, Маргарита панически боится потерять Рикарда Иверо, но никогда не рассматривала эту перспективу всерьез. Даже попытку самоубийства она восприняла как обычный шантаж с его стороны. Однако в последние дни ее начали мучить дурные предчувствия, и вчерашний разговор со мной она затеяла в подспудной надежде, что я сумею убедить ее пересмотреть свое решение насчет замужества.
— То есть, она хотела, чтобы ты уговорил ее выйти за виконта?
— Вот именно. Но я не стал этого делать. Напротив, я приложил все усилия к тому, чтобы она не передумала.
— Почему? — спросил Симон.
— Да потому, что меня не устраивает брак Маргариты с Рикардом Иверо; мне ни к чему укрепление королевской власти в Наварре. И коль скоро на то пошло, мне вообще непонятно, зачем она существует, эта Наварра — искусственное образование, слепленное из кастильских и галльских земель.
— Следовательно, — отозвался Эрнан, — ты против примирения принцессы с виконтом?
— Решительно против.
— В таком случае, ты должен согласиться, что ей нельзя ничего рассказывать, пока он не будет изобличен публично.
После секундных размышлений Филипп утвердительно кивнул:
— Пожалуй, ты прав.
— Значит, ты позволяешь мне действовать по моему усмотрению?
— Э нет, дружище, хватит самодеятельности. С этого момента командовать буду я. Сейчас ты ляжешь в кроватку, пару часиков поспишь, а на рассвете сядешь на Байярда и к полудню доберешься до Памплоны. Я дам тебе верительное письмо — предъявив его, ты будешь немедленно принят королем… Что качаешь головой? Не согласен? Отказываешься повиноваться своему сюзерену?
— Отказываюсь категорически. Ты снова предлагаешь мне стать доносчиком.
Ты снова предлагаешь мне стать доносчиком.
— Но какой же это будет донос?!
— Самый обыкновенный донос. И кроме того, — вкрадчиво добавил Эрнан, — уверен ли ты, что дон Александр захочет предавать огласке это дело? А не решит ли он замять некоторые его аспекты?
— То есть как?
— Элементарно. Король весьма благосклонен к Рикарду Иверо и мечтает женить его на своей дочери. К тому же отец виконта, дон Клавдий, очень влиятельный вельможа, дядя императора по жене, в кастильской Наварре его почитают гораздо больше, чем самого короля, и дон Александр может не захотеть вступать с ним в конфликт…
— Давай покороче. К чему ты клонишь?
— А не получится ли так, что король, выслушав меня, велит арестовать графа Бискайского, свалит на него всю вину, а Рикарда Иверо представит героем, расстроившим его преступные замыслы? Предварительно он, конечно, шепнет Маргарите: «Либо ты, доченька, выходишь за него замуж, либо я твоему милку буйну головушку отрублю», — и если она любит его, то, безусловно, согласится… Ну, отвечай! Не исключен ли такой вариант?
— Да, — вздохнул Филипп, уступая. — Этого исключить нельзя. И что ты предлагаешь?
— Компромисс. Я иду на некоторые уступки тебе, а ты — мне. Разумеется, было бы лучше дождаться завтрашней ночи и поймать Рикарда Иверо на месте преступления, но раз ты не хочешь подвергать Маргариту опасности, я не буду настаивать. Вместо этого предлагаю во время завтрашней прогулки незаметно изловить виконта и, постращав пытками, вытянуть у него признание.
Филипп помотал головой:
— Об этом речи быть не может. Королевскую кровь надо уважать. Рикард Иверо — внук императора Римского, правнук короля Наварры. Даже дон Александр, его государь, не вправе подвергнуть его пыткам без согласия Судебной Палаты Сената.