После нескольких безуспешных попыток подняться, я решил немного добавить и, тщательно прицелясь, потянулся за одним из бокалов. Оба они прошли мимо моей руки и свалились на стол. Ничего не понимаю.
— Ладно, милый, тебе хватит. — Ах, как заботливая у меня жена. Да ещё к тому де и красавица! Крошка!
Закусив нижнюю губу, я свесился с трона и постарался дотянуться хотя бы до одной. Немного не рассчитав, я с громкими проклятиями свалился на пол. Долго мне лежать не дали.
Лохматые руки подхватили меня и поволокли к дверям. Я немного постарался и сфокусировал изображение. Шимес шла следом за мной.
Нелюди восторженно вопили, словно что-то понимали в любви, а Пьер смотрел не меня совершенно спокойным взглядом.
На какое-то мгновение пришло прояснение.
Пьер, не меняя выражения глаз, чуть заметно улыбнулся уголками губ, и я понял, что пока идёт все так, как мы… тс-с! Только не думать об этом.
Я взмахнул руками, отбросил державших меня нелюдей и, обколотившись об стол как раз напротив варркана, перегнулся и схватил за грудь сидящего рядом с Пьером бобока.
Я взмахнул руками, отбросил державших меня нелюдей и, обколотившись об стол как раз напротив варркана, перегнулся и схватил за грудь сидящего рядом с Пьером бобока.
— Слышь ты, гад! Если кто-нибудь тронет моего друга, то я вам всю шерсть повыдерну.
По одному волоску! Да!
Не знаю, поняли ли сидящие мою речь, но два соседа Пьера поспешили отодвинуться от него подальше. Это меня успокоило, и я с чувством выполненного долга отдался в лапы сопровождающих.
По дороге я, кажется, кому-то набил морду, кому-то сломал лапу, но в целом вёл себя довольно спокойно. Помню только, как двери передо мной распахнулись, и моим глазам предстали спальня Шимес и широченная кровать, размерами с хорошую однокомнатную квартиру. Хмель моментально выветрился из головы, как только я понял, что мне предстоит сделать на этой однокомнатной кровати.
Я попытался прошмыгнуть обратно в двери, но там меня уже поджидала Шимес. Или, точнее говоря, моя жена.
Если мне предстоит выбраться отсюда живым, то всем своим друзьям я буду советовать никогда не знакомиться с роковыми женщинами. Только соблюдая этот совет, можно спастись от безумно красивых глаз и манящего женского тела. Лучше всего иметь дело с простыми дурнушками, которых можно забыть через минуту после того, как за ними закроется дверь.
А лучше всего не иметь никого и спокойно жить, не будучи никому ничем обязанным и не связанным никакими обещаниями.
Но всё это прекрасно подходило бы и ко мне, если бы не одна маленькая деталь. Передо мной стояла женщина, причём даже более роковая, чем можно было ожидать, и она считала меня своим мужем. И не было ничего удивительного, что она хотела осуществить свои права как моя жена.
Двери за спиной захлопнулись, отсекая от меня единственную нить, которой я мог воспользоваться. Шимес ничего не говорила. Просто стояла и смотрела на меня. Вообще-то я не знал, что на моём месте должен делать порядочный муж. Наверное, подойти и поцеловать свою жену. Но у меня не было сил сделать это. Я метался между противоречивыми желаниями.
Я чувствовал примерно то же самое, что чувствует мужчина, открывший двери симпатичной соседке, у которой протёк кран, а неподалёку, на кухне, не менее симпатичная жена чистит картошку. Интересно, как бы на моём месте поступил Пьер? Наверное, он не стал бы растерянно озираться по сторонам и глядеть на жену в подвенечном платье затравленным взглядом.
Шимес первая не выдержала молчаливой дуэли. Её тело слегка качнулось и стало плавно двигаться мне навстречу. То ли это были последствия алкоголя, который ещё бродил во мне, то ли колдовство, но мне действительно показалось, что Шимес плывёт по воздуху. Она остановилась, только уткнувшись в мою грудь, спрятав там же свои белые руки.
Я неловко прижал её к себе, судорожно размышляя, что же мне делать. Не скажу, что я совсем уж неопытный мужчина, но в данной ситуации меня можно было понять.
Шимес подняла свой маленький носик вверх:
— Как хорошо остаться вдвоём! Правда?
Трудно было не согласиться с этим, не хватало только, чтобы нелюди стояли рядом и держали свечки.
— Скажи, что ты меня любишь.
Тупица, не мог сам догадаться. Все порядочные мужики говорят это женщинам при первом же свидании. Главное сказать, а никого не интересует, правда ли это или только слова. Ах слова, слова, слова! У меня когда-то неплохо получались любовные письма. Вся рота в перерывах между войной ходила ко мне и умоляла, чтобы я написал их любимым девушкам. И как я писал, как писал!
Но одно дело писать, зная, что в глаза она тебе не посмотрит, другое — когда стоит она вот так, перед тобой, вся дрожит от твоих прикосновений и хочет услышать одно-единственное слово, сказать которое не хватает сил. Но надо.
— Я люблю тебя, Шимес.
— Милая Шимес! — эк, как к ней прилипло.
Ладно, будет тебе и милая. Мне не трудно.
— Милая Шимес! — эк, как к ней прилипло.
Ладно, будет тебе и милая. Мне не трудно.
— Я люблю тебя, милая Шимес!
— Только дурак мог не догадаться, что последует за этими словами. Шимес запрокинула голову, и её полуоткрытые губы звали, звали, звали… Моё дыхание совсем сбилось, а лоб покрылся испариной. И не надо меня винить за то, что я родился самым обыкновенным мужчиной. Я сказал то, что думал: