— И ты решился идти со мной? Ведь я мог предать тебя.
— Из-за женщины?
— Да!
— Но ведь я не предал всех нас из-за своей любви к Илонее.
— Ну что ж, если это будет необходимо для дела, полюби её по-настоящему. Но только потом так же по-настоящему разлюби. Тебе достаточно Ило и Иннеи. Оставь мне хоть Шимес.
— Пьер, дружище, тебе не кажется, что мы начинаем делиться женщинами, так же, как на земле делят шкуру неубитого медведя?
Смысл сказанного быстро дошёл до сметливых мозгов варркана Пьера Абана, и он засмеялся на две секунды позже меня. Это не говорило об его тугодумии. Просто варрканы не шутят, да и шуток не понимают. Не то, что мы, простые люди с Земли.
Через два часа после нашего разговора, когда мы с Пьером успели и переговорить, и немного отдохнуть, хотя отдыхом это назвать было трудно, в зал вошли несколько нелюдей. Их приход отвлёк меня от грустных мыслей и заставил внимательно следить за происходящим.
Половина пришедших подошла к моему распятию и стала снимать меня с цепей. Руки и ноги так долго находились без движения, что были похож на ватные культи. Стоять я не мог, и поэтому позволил мохнатым лапам боболоков некоторое время поддерживать меня. Пьер тоже качался как пьяный, но выглядел немного лучше. Наверное, на мне сказывались побои Милаха, попадись он мне когда-нибудь.
Боболоки любезно подождали, пока мы сможем стоять на ногах достаточно прочно, затем взялись за концы цепей и повели нас, непонятно только, куда.
Мы шли недолго, всего несколько поворотов по серому тёмному коридору, позвякивая цепями, как каторжники. Дойдя до громадных дверей, мы остановились. В отличие ото всех дверей в этом замке, эти были целыми и неповреждёнными.
Словно их только что повесили.
Двери распахнулись, и мы попали в совершенно иной мир. Не было больше серых стен и пыльных полов. Всюду сияла чистота, стены были украшены коврами. Мебель, вазочки, цветочки, в общем, все, как и положено.
Шимес постаралась устроить своё жилище на славу.
— Что передать нашей госпоже? — спросил один из боболоков.
— Я бы хотел, чтобы она сама выслушала то, что я скажу ей.
Боболок совсем по-человечески пожал плечами и скрылся в соседней комнатке. Через минуту он появился.
— Наша госпожа сейчас появится, чтобы узнать твоё решение, варркан Файон.
— А ты не можешь называть меня господином? — Пьер за моей спиной усмехнулся. Мне это не понравилось. Слишком уж он становится смешливым. Того гляди и забудет, что мы варрканы.
— Если вы примете предложение нашей госпожи, то все будут называть вас только господином, — сказал боболок бесстрастным голосом.
Я и не знал, что нелюди могут быть бесстрастными.
— И вы будете выполнять все мои распоряжения? А?
Боболок не ответил на мой вопрос. Он просто ловко ушёл от ответа, сославшись на Шимес.
— Наша госпожа, Шимес! — и низенько поклонился.
Шимес вышла из комнаты, вся задрапированная в чёрное. Длинное чёрное платье, чёрная вуаль и, конечно же, чёрные волосы, рассыпавшиеся по плечам.
Я услышал, как сзади тяжело задышал Пьер.
Ну, что любовь делает даже с варрканами?!
Шимес остановилась прямо передо мной.
— Что ты решил, варркан? — даже сквозь густую вуаль я почувствовал напряжённые глаза ведьмы.
— То, что ты и хотела услышать.
— Ты согласен добровольно? — а теперь уже удивление, смешанное с недоверием.
— А почему бы и нет? Я тоже хочу жить и не быть подлецом.
— О чём ты? — к удивлению и неверию примешалось непонимание.
— Ты красива, прекрасно сложена, почему бы мне не жениться на тебе?
— Ты хотел сказать не это! — подозрительность! Надо срочно оправдываться.
— Я просто подумал, что, возможно, ты отпустишь моих друзей, если я буду твоим мужем.
Шимес успокоилась, откинула вуаль, и передо мной предстали ясные глаза влюблённой женщины. И за что меня бабы любят?
— Значит, ты все окончательно решил, да, Файон?
— Да, Шимес.
— Называй меня милая Шимес.
Дыхание Пьера исчезло, и я, ощущая на спине его взгляд решился:
— Да, милая Шимес, я хочу, чтобы ты была моей!
Просто удивительно, почему все женщины так быстро падают в обморок?
Глава 8
ЛЮБОВЬ И НЕНАВИСТЬ
В своей жизни мне приходилось испытывать многое. Я умирал несчётное количество раз и столько же раз возрождался снова. Я знал многих женщин, и ни одной по тем или иным причинам не удалось довести меня до венца. И вот теперь, похоже, я влипал окончательно. У Шимес были далеко идущие планы, и в этой игре королевских особ мне, варркану и мужчине, отводилось довольно незавидное место рядом с постелью или в ней самой.
Споря сам с собой, я молча наблюдал за приготовлениями к свадьбе. Нелюди носились, словно угорелые. Что они делали, я так и не понял до самого начала ритуала. Шимес скрылась, а мы с Пьером были предоставлены сами себе.
Но это была относительная свобода муравьёв в стакане, накрытом блюдцем. Не знаю, как варркан, но я постоянно чувствовал внутренний контроль со стороны Шимес. Тоненькие нити, словно паутина, опутывали моё сознание, и мне приходилось довольно тщательно контролировать мысли, стараясь, чтобы они не шли вразрез с моими словами. Хотя, если сказать откровенно, думать о Шимес с отвращением я просто не мог.
То, что она была самой ужасной женщиной в этом мире ведьм и колдунов, как-то отошло на второй план. Была очень привлекательная, весьма молодая и соблазнительная девушка, которая, как и все, хотела любви. Разве можно за это винить человека? Другое дело, всё остальное. Но, памятуя о том, что в любую минуту Шимес может контролировать мои мысли, я старательно избегал этих тем.