— Пьер, — обратился я к другу трагическим голосом, — мне кажется, что ты умрёшь первым.
— Это почему?
— Потому что ты аппетитнее, а эти твари… я увернулся от ладони варркана и закончил,… очень любят толстеньких варрканчиков.
— Ты сам-то хоть имеешь преставление, что это такое? — спросил Пьер, немного огорчённый своим промахом.
— Не знаю, что это такое, но уверен, что оно очень большое и прожорливое и скоро начнёт выделять желудочный сок, от которого могут испортиться наши причёски.
Пьер старательно обдумал мои слова и заявил:
— Тогда давай выбираться отсюда побыстрее!
— А я не знаю, что ты расселся?! Оружие у нас есть, и я не знаю, какой желудок может устоять против этой приправы. Кстати, у тебя скоро штаны переварятся.
Минуту спустя мы добрались по скользкому полу до стенки, по которой уже действительно сочилась вязкая жидкость.
— Ещё немного, и нас затопит, — Пьер, как всегда, оказался пессимистом.
Я не стал отвечать на дурацкие замечания.
— Думаю, что в этом месте будет как раз.
— А почему именно здесь? — поинтересовался варркан.
Я посмотрел на его добродушное лицо и не понял, что он хотел этим сказать. Но ответ был дан в той же форме, что и вопрос.
— Отсюда есть только два выхода. Один, через который мы пришли. А второй, вон там, если хочешь, попробуй им воспользоваться.
Пьер воспользоваться им не захотел, и мы после небольшой перебранки занялись делом.
Пьер воспользоваться им не захотел, и мы после небольшой перебранки занялись делом.
Я немного отстранил Пьера в сторонку, примерился и рубанул «Лучшим» со всей силой, на которую был способен. Пещера моментально подпрыгнула, а в следующее мгновение понеслась гигантскими скачками. Нас швырнуло на пол, и у меня хватило ума только на то, чтобы защитить открытые участки кожи от брызг желудочного сока.
Но, насколько я понял, мой удар был результативным — в рваную дыру проник луч света. Теперь необходимо было немного расширить эту дверь, и я крикнул Пьеру, чтобы он мне помог.
Я привстал на ноги, а Пьер встал на колени и уцепился за мои ноги. Положение было не очень-то удобным, но выбирать не приходилось. Рискуя каждое мгновение свалиться, я стал отчаянно работать мечом, потому что, несмотря ни на что, положение в желудке меня не устраивало.
«Лучший» поработал на славу, кусок мяса отвалился вместе с торчащими во все стороны костями, и я вывалился наружу, моля бога не попасть под тушу раненого существа. Меня подбросило вверх, шмякнуло о землю, и на одну секунду я потерял сознание.
Когда же я пришёл в себя, то увидел фантастическую картину.
Огромное существо вприпрыжку неслось по улице, а из его бока вылетал Пьер. Он врезался носом в землю и пропахал добрых двадцать шагов в том же положении, в каком и приземлился. Существо, поднимая тучи пыли, уносилось по улице и вскоре скрылось за домами.
Если я немного понимаю в биологии, то ему не придётся слишком долго носиться по мёртвому городу. Скорее всего, оно умрёт с голоду.
Перевернув друга на спину, я невольно поморщился. Даже я не смог бы так отделать его нос. Неприятное зрелище, словно лицо причёсывали металлической щёткой.
— Я ещё жив?
Если спрашивает, значит жив.
— Как я? — Пьера очень интересовало его самочувствие, и я поспешил его успокоить.
— С тобой всё в порядке, но в этих штанах тебе больше нельзя показываться в приличном обществе.
Пьер Абан пришёл в себя гораздо быстрее, чем я думал. Скорее всего, для него было не в диковинку пахать носом землю. Что касается штанов, то их пришлось немного укоротить.
Точно так же, как и наши сапоги. Посмотрев друг на друга после небольшой штопки, мы долго смеялись. Мы были похожи на пионеров в коротких штанишках и полуботинках. Вообще-то я смеялся больше Пьера, потому что у меня не болел нос.
— Ну, что теперь скажешь? — спросил я друга, когда весёлость прошла и наступила пора осмысления.
Пьер ответил, как всегда, философски:
— Если в этом городе есть такие гиганты, то должны быть и поменьше, те, которыми он мог бы питаться.
— Ты хочешь сказать, что нелюди кушают нелюдей? Это нереально!
— На всех нелюдей человечины не напасёшься. Ты забываешь, что это обособленная земля и нормальной пищи тут просто нет.
Моё сердце неприятно сжалось при мысли об Илонее. Она могла встретиться здесь с кем угодно…
— Файон, не бери всю эту чепуху в голову.
Мы все равно найдём её.
Я резко повернулся к Пьеру.
— Теперь-то я уверен, что не говорил сам с собою вслух!
Пьер безразлично дёрнул плечом:
— Мы с тобой так давно вместе, что не знать, о чём ты думаешь, просто свинство. У тебя разве не так?
— Может быть, ты и прав, — вздохнул я и тут же Забыл обо всех своих подозрениях.
Мы шли по этому бесконечному серому городу уже несколько долгих однообразных дней.
По пути нам никто не попадался, и не с кем было перемолвиться словом. Время тянулось среди серости домов и сухого праха умершего города…
Пьер давно уже бросил все попытки разговорить меня, а я устал объяснять ему, что моё настроение не годится для разговоров. Мы брели, взвинченные от вынужденного бездействия, и я который раз убеждался, как правы были волшебники Корч, когда настаивали на том, чтобы варрканы всегда действовали по-одиночке.
Меня буквально выводила из себя маячившая впереди спина Пьера, и я был уверен, что он испытывает по отношению ко мне точно такие же чувства. Но я был рад, что вслух никто не выражает своих мыслей. Все преходяще; когда-нибудь такое положение вещей должно измениться, и тогда…