Открывать глаза не хотелось. Ещё слишком свежо было воспоминание о перенесённой боли.
Я пошевелил пальцами рук. Вроде всё нормально. Следующими на очереди были ноги. Непривычное ощущение совершенно свежей кожи.
Словно только что вылез из бани.
Пересилив себя, я открыл глаза.
Как и следовало ожидать, я находился все в том же помещении, где пришёл в сознание в первый раз. Серые мрачные своды, не менее мрачные стены, и уж совсем неприглядный пол.
Скорее всего, это темница. Значит, я арестован.
Не видно ни сиделки, ни стражи.
Ощущая некоторую непривычность, я свесил ноги с деревянного топчана и с блаженством ощутил прохладу каменного пола. На мне ничего не было. Половина моей одежды плавала где-то в озере, часть болталась в лесу на сучьях, всё остальное сожрал огонь.
Огонь. Я провёл по голове рукой, ожидая, что кроме лысины ничего не обнаружу. Волосы были, правда, не слишком длинные, но это ничего. Всё остальное — я осмотрел себя — всё остальное было на месте. Разве что на ладонях отсутствовали кирпичные мозоли. Это тоже придёт, всё это неважно. Важно, что я жив и мог открыть заслонки.
Я снова лёг, закрыл глаза и посмотрел в самого себя. То, что искал, скрывалось за крепкой бетонной стеной. Я был уверен, что эти знания мне никогда не понадобятся, и предусмотрительно избавился от них таким образом. А теперь требовалось открыть эту дверцу.
Я сконцентрировал силы и навалился на бетонную дверь. Стена даже не затрещала. Но ничего, что построено человеком — всегда можно сломать, только для этого нужно время.
Напрягаясь всем своим существом, я взламывал песчинку за песчинкой, отковыривал вслед за маленьким кусочком другой кусочек.
Преграда подалась, и в узкую щель стали проскальзывать в меня крупицы чужих жизней.
Краем уха я услышал, как отворилась дверь в камеру, раздался изумлённый крик, и дверь снова захлопнулась.
Преграда подалась, и в узкую щель стали проскальзывать в меня крупицы чужих жизней.
Краем уха я услышал, как отворилась дверь в камеру, раздался изумлённый крик, и дверь снова захлопнулась. Теперь нельзя было терять ни секунды.
Расшвыривая по сторонам куски, мешающие мне стать самим собой, я постепенно увеличил тоненький ручеёк. И больше не нужно было моей помощи для этого потока. Он сам рвался наружу, сминая все на своём пути и неся мне наслаждение болью. Это было именно наслаждением, потому что я получал самое ценное, что у меня было. Знание и мощь.
Некоторое время меня дёргало и бросало в стороны, сотрясало, но всё это было мелочью по сравнению с той болью, которую я перенёс на костре.
В последний раз меня тряхнуло так, что я слетел с кровати. Я упал на каменный пол, но уже не чувствовал его холода. Тело налилось той необычайной силой, о которой говорят, что она волшебная.
Я снова стал варрканом. Спасибо тебе, Господи, если ты есть!
Новое тело, новые мысли привели к тому, что я и мыслить стал немного по-другому. Память вернула меня к самому важному моменту, касающемуся моего пребывания в этом мире.
Разговор женщины, которую называли госпожой, и мужчины, который так называл женщину. Значит, именно эти ребята спасли меня и запихали в эту комнатушку. И я нужен им живой. По крайней мере, женщине.
В коридоре за дверью послышались шаги бегущих людей, и я предусмотрительно занял своё место на деревянном топчане. Было вполне естественно, что я продолжал наблюдать за всем происходящим из-под прикрытых век.
Дверь распахнулась, и в камеру осторожно вошли несколько мужчин. Все хорошо вооружены. Один из них, видимо, старший, одет слишком богато, чтобы не догадаться о его высоком положении. И все они удивлены.
Изумление так и лезло из них.
— Всевышний, он действительно изменился.
Богато одетый человек прервал всех повелительным жестом.
— Довольно болтать. Я хочу, чтоб в эту келью никто не заходил и никто, естественно, не выходил. Никто!
— А наша госпожа? — поинтересовался один из воинов.
Богатый сощурил глаза и пошёл на воина.
— Разве наша госпожа есть никто? Или ты хочешь попробовать моей плётки, если не понимаешь таких вещей?
Ну и порядочки у них. Не было у меня в этом мире хороших компаний, и не будет. Но всё-таки, где я мог видеть этого парня?
Личность богато одетого человека была мне определённо знакома, но в мозгах ещё был большой бардак, и ответа я не получил.
Дверь за солдатам закрылась, послышался стук запираемого замка. Трое остались за дверью. Было слышно, как они переговариваются. А тот, что был знаком мне, и ещё один солдат удалились по коридору.
Мне требовалось ещё по крайней мере два часа, чтобы полностью привести себя в норму.
Я не знал, есть ли у меня эти два часа, поэтому сразу принялся за дело с тщательностью часового мастера.
Я бы не сказал, что это слишком интересное и захватывающее занятие для действующего человека. Внутри происходит непрерывная борьба живущих во мне сознаний совершенно разных людей. И каждого нужно поставить на место, чтобы не лез со своими советами и правилами в самое неподходящее время. Это как стихи: они должны возникать в голове только тогда, когда нужны. Нелёгкое дело, но обязательное. Я не хотел, чтобы в момент, когда мне нужно заклинание огня, в голову лезла всякая чепуха, вроде того, как приготовить приворотное снадобье.