Попович задрал голову вверх, сжал кулаки и с душевным надрывом процедил:
— Э-эх! Мне бы лук тугой с тетивой шелковой в рученьки мои молодецкие. Снял бы вражину первой стрелой каленой.
Задов понимающе хмыкнул, но от комментариев воздержался. Он прекрасно понимал: чтобы осуществить мечту товарища, нужен хороший карабин с оптическим прицелом. На такой высоте сбить павиана из лука мог только Илья Муромец.
Алешина ненависть к воздушному корректировщику имела веские причины. На прошлой весенней ярмарке Попович столкнулся в торговых рядах нос к носу с воздушным патрулем. Летучие обезьяны были в увольнении и покупали свое любимое лакомство — каленые орешки в сахаре. Девушек-наездниц с ними не было. Пилотам до конца контрактной службы запрещалось покидать казармы, расположенные на вершине труднодоступной Орлиной скалы. Свободный выход в город имела только командир. Впрочем, пилоты особенно и не рвались в увольнение в Лукоморье, поскольку давно привыкли обходиться своим обществом. Общение с гражданскими расслабляет, а девушки пришли в армию, чтобы стать настоящими мужчинами, в смысле — воинами…
Воздушный патруль напрямую подчинялся Святогору, мэру Лукоморья. В случае опасности авиакрыло должно было осуществлять противовоздушное прикрытие города. Но так как никто на заповедную зону с неба не нападал, их служебные обязанности сводились к борьбе с бандами гарпий, периодически обчищавших яблоневые сады. Когда поспевал урожай, состязания в скорости в воздушных догонялках повторялись с завидной регулярностью.
В свое время Святогор предложил гарпиям централизованно и бесплатно получать яблоки, чтобы те не ломали веток и не пугали садоводов. Воздушные пираты вежливо отказались: «Так будет никому не интересно. Кому будет нужен ваш воздушный патруль? Куда девушек-пилотов с такими страшными лицами пристроите? В «Лукоморские авиалинии»? Замуж выдадите?» С их доводами согласились, посчитав разумными на все сто процентов.
Догонялки на крыльях оставили. Хотя пойманных с поличным отпускали на следующий день, азарта это не убавляло…
Так вот, столкнувшись с летучими обезьянами на ярмарке, Алеша не смог с ними разойтись в нешироком проходе между лотками коробейников. Он столкнулся с павианом. История умалчивает, кто кого толкнул первым. В тот день Алешенька по случаю праздника напился браги по самые десны. После этого в нем со страшной силой забродил квасной патриотизм. Он не придумал ничего более умного, как сказать: «Понаехало в наше Лукоморье гамадрилов краснозадых. Пройти по городу спокойно нельзя!»
Иннокентий сделал вид, что это к нему не относится, тем более что считал себя чистокровным павианом.
Кому охота связываться с пьяным богатырем? Себе дороже! Но Поповича павиан запомнил. По неписаному богатырскому кодексу, настоящему витязю полагалось толкать всех встречных и поперечных, пробуя силушку, показывая удаль молодецкую да дурь неизбывную. Неизвестно, на что больше обиделся Иннокентий: на «гамадрила» или «краснозадого».
До банального мордобоя не дошло. Любое рукоприкладство на ярмарке было запрещено и строго каралось лично Святогором, невзирая на ранги, сословия, социальный статус и принадлежность к людям или нечисти. Исключений он ни для кого не делал. Ярмарка — прибыль в казну города, а значит, святое.
Накалившуюся обстановку элегантно разрядила подошедшая к ним капитан Элли. Она со всей силы осторожно постучала командирским жезлом со звездочкой на конце по медному рыцарскому шлему на голове богатыря. Только и сказала: «Эх ты!.. Алешенька!» Эта фраза и звонкий гул в голове привели Поповича в полное ошеломление, чего раньше за ним не наблюдалось. Стараясь сгладить неловкость, звезданутый по голове витязь гаркнул во все богатырское горло: «Да здравствуют равенство, пьянство и братство!», но было уже поздно. Командир воздушного патруля затерялась в галдящей праздничной толпе вместе с подчиненными. Попович давно хотел поближе познакомиться с золотоволосой красавицей. Он трепетал перед женщинами со строгими лицами, находя в них своеобразный шарм, но сойтись поближе с подобной королевной не было случая. В этот раз шанс выпал, но из рук уплыл. Конечно, во всем виноваты гамадрилы, будь им трижды неладно, краснозадым…
Когда Попович заступил на дежурство по заставе, на него неожиданно спикировал из поднебесья павиан. Воздушная бестия с блистательной точностью оскорбила богатыря, изгадив начищенные до самоварного блеска доспехи. Летучий обезьян с завидным упорством, достойным лучшего применения, прилетал на контрольно-пропускной пункт и кружил в небе, наматывая бесконечные круги. Богатырь не мог носа высунуть из здания, чтобы не подвергнуться унизительной бомбардировке.
По совету опытного Кузнецова Алеша раскрасил кольчугу и латы в зелено-коричневые камуфляжные пятна и воткнул в шлем и наплечники пучки травы. Зелень на солнце быстро вяла, и ее часто приходилось менять. После принятия экстренных мер по маскировке богатырь полностью слился с земным ландшафтом. Теоретически он должен был стать незаметен с воздуха, но воздушный ас небесных трасс все равно не знал промахов. Как он обнаруживал полностью слившегося с окружающим миром Поповича? Подсказывало обезьянье сердце-вещун? Говорят, у обезьян анатомия неотличима от человеческой, всего пара хромосом разницы. Может быть, эти две хромосомы и выводили павиана на цель?