Гуляя с одной дамой, именем Приятна (разумеется, то не настоящее имя ее, но прозвание, как принято в шато ***), имела я с нею поучительный разговор, который, для памяти, непременно запишу в журнал свой (вставить в письмо к Уаре и отослать!!!).
Многие леты назад, будучи молод и НЕВИНЕН, граф де Жабинкур, что вполне естественно и прилично для молодого возраста, полюбил некую даму Кокету. Сия Кокета, нимало не полюбив ответно графа де Жабинкура, различными образами и чрезвычайно зло посмеялася над ним. (Каким именно способом — про то дама Приятна не знает). Однако после сего граф де Жабинкур отнюдь не зделался совершенный мизантроп (на что, возможно, разсчитывала Кокета!), но предпринял ответныя шаги, а именно: обзавелся в своем замке сразу двумя дамами одновременно, причем обе дарили ему ласки.
Спустя неколикое время, наскучив одним только графом, коего им приходилось делить между собою, сии две дамы обзавелись дополнительно некими кавалерами, кои под различными предлогами такоже нашли случай погостить в шато. Но и сии кавалеры не явили себя однолюбами и, в силу легкомысленности натуры своей, обзавелись дополнительными дамами; первыя же две дамы, нимало не горюя, такоже заменили сих кавалеров свежими.
И, поскольку никто не считал долгом соблюдать верность избранным полюбовникам своим (находились, впрочем, и верные, но сии вступали в брак и покидали шато, преисполненные самых добрых чувств к графу де Жабинкуру, без коего, возможно, не довелося бы им вкусить обретеннаго щастия!) — итак, сообщество все разрасталось и в конце концов образовалось то, что мы имели удовольствие наблюдать в конце нашаго пути в погоне за Феанирою.
Причудливы бывают подчас судьбы человеческия.
(При составлении белового журнала сию мысль следует развить и обработать с надлежащими примерами!)
Продолжение все того же письма Гастона
Все же щастлива моя судьба, об чем ты можешь догадаться и сам, читая следующия строки. Как известно, покойники писем не пишут, а токмо общаются с живыми посредством столоверчения.
Дуэль свершилась с предурацким исходом — я отделался царапиной (впрочем — довольно болезненной), а Прямолюб претерпел контузию и теперь совершенный идиот. Но последний и прежде умом не блистал, что явно из его прозвища, глупее коего нарочито не придумать.
Поимка-же злой мошенницы произошла на моих глазах и не без моего участия. Читай же и далее.
Владелец шато, будучи осведомлен во всем, призвал меня, равно и Эмилию с Миловзором. Мы явились.
Прежде из различных описаний уже составилось у нас особливое мнение об графе де Жабинкур. Посему готовились мы узреть нарочитаго оригинала. Все же настоящее рознится с ожидаемым, ибо граф нас гораздо изумил. Восседал он в особых чертогах, на покойных креслах, причем, как показалось вначале, быв совершенно наг. Впоследствии обнаружили мы, что на графе имеется особый начресельник, каковой скрыт от взоров складками графскаго тела, весьма изобильнаго. Гривы его волос, зело пышных, с избытком-бы хватило на трех львов. де Жабинкур, в довершение всего, обладал гласом зычным, впрочем, приятности не лишенным.
После обоюдных приветствий и заверений в почтении граф вопросил:
— Ежели вы невиновны и сами ищете наказать преступницу, то подскажите, как я должен поступить?
Тут я выступил вперед и молвил:
— Осмелюсь вашей светлости заметить, что я имею способ разоблачить Феаниру и не премину сделать сие, токмо хорошо бы свести ея и маркизу вместе.
После обоюдных приветствий и заверений в почтении граф вопросил:
— Ежели вы невиновны и сами ищете наказать преступницу, то подскажите, как я должен поступить?
Тут я выступил вперед и молвил:
— Осмелюсь вашей светлости заметить, что я имею способ разоблачить Феаниру и не премину сделать сие, токмо хорошо бы свести ея и маркизу вместе.
— Но как устроить сие? — резонно рек де Жабинкур.
Мы все погрузились в раздумье. Долго-ли длилось оное — не ведаю, однакож сестрица моя явила здравое мышление, свойственное всему роду нашему, и рекла:
— Для сего дадим через слуг объявление, будто-бы найден кошель с деньгами и будто-бы кошель сей опознан как собственность маркизы де Мюзет. Подлинная маркиза была ограблена, ей впору вернуть свое имущество. А подлая Феанира польстится на чужия деньги и не преминет их присвоить.
Граф на таковые слова разсмеялся, что было похоже по звучанию на горный обвал.
— Воистину, перехитрить женщину только женщина способна! — провозгласил он. — Желаю-же я, однако, дабы ваш острый ум обращался токмо на хорошия дела.
— В том можете не сомневаться, — отрезала Эмилия, приходя в раздражение. Впрочем, от колкостей она воздержалась.
И вот уже ввечеру появляются в зале обе маркизы. Свидетели сего, общим числом десятеро, вместе с нами, все были поражены таковой картиною. Особливо жутким зрелищем оказалось побоище, учиненное между двумя совершенно похожими дамами. На одной платье было жолтое, а на другой — салатовое, да фасоном иное — вот и вся разница для неглубокаго ума.
— Изменница, самозванка, воровка! — вопияла та, что в жолтом и гораздо драла волосья из той, что в салатовом. Последняя отвещала ей тем-же с таковым-же усердием. Вскоре их разцепили и призвали к порядку. Отдувались и фыркали обе совершенно общим манером.