Дайте Гвоздю с пользой распорядиться барахлом.
До чертиков просто. Всего?то делов…
Он вздрогнул, услыхав позади скрип. Оглянулся на сиденье. Похоже на…
Точно! Черт, какая?то задница открыла заднюю дверцу фургона. Теперь там вспыхнул свет.
Сначала подумал на копов, однако не видел машины с мигалкой. Известно, что при обыске копы обязаны следовать установленным правилам.
Покупатель? Возможно, но вряд ли. Скорей какой?нибудь придурок в ломке товар хочет тиснуть.
Гвоздь вытащил пистолет, вставил обойму. Сейчас по?настоящему быстро покончит с дерьмом.
Выскочил из кабины, бросился к кузову.
— Эй, старик, ты чего, мать твою…
Никого. О6е задние дверцы закрыты. Оглядел в обе стороны переулок, не видно ни души, чтоб их всех разразило.
Неужто показалось? Не такая уж сильная травка.
Он же слышал звук. Видел свет.
Лучше взглянуть, все ли цело.
Но как только Гвоздь дотянулся до ручки, правая дверца с силой распахнулась, ударила, начисто сшибла с ног. Он упал на спину, перевернулся, вскочил, выставил перед собой пистолет. Увидел открытую дверцу фургона, а в ней никого.
И тут услыхал низкий голос:
— Хо?хо?хо!
Гвоздь поднял глаза. На крыше фургона торчит толстяк в красном костюме с белой бородой.
Он снова прогудел «хо?хо?хо», а потом закричал:
— Так это ты украл игрушки, которые я припас для малышей, больных СПИДом? Никто безнаказанно не украдет игрушки у Санты!
Ну, старик, ты даешь. Эта задница воображает себя Санта?Клаусом!
Гвоздь поднял пистолет и влепил ему пулю в сердце.
Хренов Санта?Клаус слетел назад с крыши фургона, словно кто?нибудь дернул его за поводок на шее.
Никто безнаказанно не украдет игрушки у Санты?
Да пошел ты! Я украду долбаные игрушки у кого хочешь, сделаю с ними ко всем чертям, что пожелаю!
Гвоздь поспешно обежал фургон. Пора проделать в Санте еще одну дырку…
Там никого не было.
— Что за чертовщина? — вслух спросил он.
Что?то красно?белое выскочило из тени за мусорным ящиком, врезало белым кулаком в лицо.
Гвоздь слышал, что у людей искры из глаз сыплются, но никогда не верил. А теперь поверил. Явственно хрустнул нос, из глаз посыпались те самые искры от взрыва боли. Он качнулся назад, поскользнулся на каблуке на каком?то дерьме в переулке, понял, что падает на спину. Замолотил руками, стараясь сохранить равновесие, и не сумел, со всего маху рухнул. А когда глянул вверх, над ним склонялся Санта.
— Думаешь остановить Санта?Клауса пулей? Простой пулей? Еще раз подумай, сынок!
Голос не такой низкий и сильный, как минуту назад, но толстяк по?прежнему держится на ногах. Хотя меньше чем в двух футах от глаз Гвоздя зияет пулевое отверстие в красном костюме. Прямо напротив сердца.
Черт! Что тут происходит? Старый раздолбай должен быть мертвым, ребята.
Конечно, если Санта?Клаус не настоящий.
Да ведь это ж с ума сойти.
С другой стороны, вот он, стоит в красном костюме! Глаза сверкают между белой бородой и пушистой оторочкой шапки. Кто бы он ни был, черт побери, — может, действительно Санта?Клаус, — жутко бесится. По?настоящему.
Гвоздь стал было поднимать пистолет, чтоб еще разок выстрелить, но Санта с силой наступил ему на руку.
— Не трудись больше, сынок! Санта?Клауса не убьешь!
Гвоздь привстал, потянулся, пытаясь перехватить оружие свободной рукой, а Санта опять врезал правой, чуть не вышиб мозги, грохнув о тротуар затылком.
Бьет этот самый Санта точно какой?нибудь долбаный мул копытом.
Гвоздь почувствовал, как пистолет вылетел из руки, услышал, как он скрежещет по асфальту. Потом все расплылось в тумане.
И в боли.
Запомнился легкий пинок в живот, после чего он был схвачен за ворот, за пояс и поднят с земли.
— Я заглядывал в список, — продолжал Санта. — Фактически дважды. Там отмечено, что ты ведешь себя дурно, сынок. Очень гадко!
И превратил его в нечто вроде тарана.
Бумс — головой в бампер фургона.
— Знаешь, что бывает с теми, кто хочет обокрасть Санту? Вот что.
Бумс — головой в мусорные контейнеры, выстроившиеся в переулке.
— Если решу сохранить тебе жизнь, всех предупреди: не связывайтесь с Санта?Клаусом!
Гвоздь крутнулся на месте, вляпался физиономией прямо в кирпичную стену вдоль переулка.
Испустил слабый смертный стон, сползая по стене, разбитым яйцом вытекая на землю.
На том дело не кончилось. Далеко. Следующие минут десять Санта возил его по переулку, как половую тряпку, после чего сознание начало покидать Гвоздя.
Отпущенный, наконец, он свалился на треснувший тротуар истерзанным месивом.
Отпущенный, наконец, он свалился на треснувший тротуар истерзанным месивом. Дыхание клокотало и пузырилось в окровавленном рту. Челюсть точно сломана. Ребра — при каждом вдохе вонзается десяток кинжалов. Все? Будем надеяться. Гвоздь начал молиться, чтоб кончилось.
Просто оставь в живых. Забирай игрушки, проклятый фургон и иди. Пристегни хренова оленя к бамперу и проваливай вместе с Рудольфом[5]. Только больше, пожалуйста, не бей меня.
Как только домолился, руки подхватили его под мышки, подняли.
— Нет, — удалось со стоном выдавить сквозь шатавшиеся зубы, — пожалуйста… больше не надо…
— Раньше надо было думать, сынок. Обокрав беззащитных больных малышей, ты попал в самый черный список Санта?Клауса.