— Почему — безопасней? — вмешался Пратги.
— Потому, что бензин имеет обыкновение взрываться, — мрачно ответствовал Си-Джи.
Он не стал говорить о том, что машины станут легче на добрую тысячу фунтов, и можно будет ужесточить корпус, и что отпадет необходимость в тяжелом движке, который при лобовом столкновении вламывается в кабину и плющит в блин водителя и пассажира — если машина не снабжена нескладным и дорогим склипом, по которому двигатель в таких случаях въезжает под сиденье… Он закончил свою речь призывом к спокойствию и сотрудничеству — еще раз указав, что его корпорация не будет цепляться за приоритет. И сделал знак Тиму: выключай камеру.
Тим сейчас же набросился на него и завопил:
— Даем в эфир? В прайм-тайм!
— Через двое суток, — сказал Си-Джи. — Через двое суток я вам позвоню… не представляясь… И разрешу дать это в эфир. Не прямыми словами — кодом. Вот только каким?
— «Жду завтра на ланч», — хохотнул Тим и скомандовал своим:
— Поехали!
Кассету он вынул из камеры и уложил в свой чемоданчик. Си-Джи хотел было попросить, чтобы Тим оставил
Кассету здесь, в сейфе, но не хватило душевных сил, что ли. Он уже поглядывал на часы: через десять минут наступало время сбора команды, отвечающей за продажи запасных частей по всему миру — в том числе, разумеется, и в Германии. Эта страна как была проклятым болотом, в котором вязли и тонули любые усилия, так и оставалась, — «мерседесы» становились все дешевле, а роскошные при-бамбасы, которыми «Джи Си* снабжала свои тележки, консервативным немцам были ни к чему. Клем хмыкнул, потрогал зачем-то карандаши в стакане — кому они нужны, эти карандаши, непонятно…
В это же время Нелл, выносившая во двор мусор, услышала отчаянные собачьи вопли. Вой доносился из гаража, в котором с раннего утра угнездился Умник, — отчаянные тоненькие жалобы, совершенно щенячьи. Понятное дело Нелл немедля рванула дверь гаража и в свете сильных ламп, пылающих, как обычно, под потолком, увидела Лойера, распластавшегося на полу — все четыре лапы в стороны — косым Андреевским крестом… К спине несчастного пса был приторочен ярко-голубой рюкзачок — Нелл мимолетно подумала, что у Берта все-таки бездна вкуса: рюкзачок идеально подходил по цвету к пышной рыжей шубе Лойера.
— Так-так, — провозгласила Нелл, — теперь ты принялся истязать невинное животное, мало тебе меня! Совсем рехнулся?
Умник сидел на корточках, наблюдая собачьи мучения. Лойер, завидев кормилицу-хозяйку, взвыл совершенно уже отчаянно. Он явно пытался встать на лапы, но никак не получалось — лапы разъезжались по сухому шершавому полу, как по льду, пес и приподняться не мог.
Наконец он отчаянным движением подобрал конечности и замер, умоляюще глядя на людей — перекатывал свои янтарные очи то на одного, то на другого.
— Ни хрена не получается, — угрюмо констатировал Умник. — Обидно… Работа вся псу под хвост.
— Это ты пес паршивый! — Нелл дала ему пинка в толстую задницу. — Что ты с ним делаешь? Для того его и купил, садист?
— Для чего ж еще? — нагло спросил Умник.
Пес снова выпростал лапы, и тут Нелл увидела, что лапы эти в черных башмачках, вроде как резиновых. Умник же поднял какую-то штучку, похожую на пулътик управления телевизором, нажал на кнопку — и пес сию же секунду вскочил на лапы и стал отряхиваться с такой энергией, что рюкзачок на его спине замотался из стороны в сторону. Нелл растерянно села на табурет, наблюдая, как Умник освобождает собаку от голубой вещички и башмаков — Лойер охотно подставлял лапы.
— Ни хрена не получается, — повторил Умник. — Хоть плачь.
— Заплачешь ты, как же, — сказала Нелл. — Жди…
И внезапно Умник вдохновился: быстро надел голубой рюкзачок на собственную шею, подумал секунду, сел в свое рабочее кресло на колесиках, наклонив голову, выбрал кнопку на пультике и нажал.
Что-то тихо прожужжало; Нелл как будто увидела марево какое-то или облачко прозрачное, окутавшее Умника. То ли увидела, то ли ей показалось, а Умник, взявшись свободной ручищей за край стола, начал подниматься с сиденья. И представьте себе, ничего из этого не вышло, только ноги скользили по полу, и все. Лойер затявкал. Умник тогда взглянул на Нелл, ухмыльнулся, вывернулся вдруг из кресла и — ужас! — всею тяжестью грохнулся на пол.
Нелл подскочила к нему — Умник все еще ухмылялся, — попыталась приподнять его голову, но обнаружила, что не может за нее взяться — голова была словно в невидимом шлеме, твердом, немного упругом и чуть тепловатом.
— У-умничек! — взвизгнула Нелл. — Ушибся?!
— Не визжи, ты же не собака, — отчетливо проговорил Умник. Он вдруг извернулся, нашел ногой тумбу стола и оттолкнулся от нее — по-видимому, изо всех сил, потому что просколъзнл по полу как по льду и с грохотом врезался в газонокосилку у задней стены,
Косилка рухнула ему на голову. Он отпихнул ее, неуклюже нащупал кнопку на своей машинке и с пыхтением поднялся.
— Ну, каково?
— Долбаный идиот! — от всего сердца провозгласила Нелл — руки в боки, грудь выкачена, как у валькирии, — Долбаный кдиот! Покажи харю!
На толстой усатой ирландской харе не было никаких следов ущерба, хотя Нелл сама видела, как стальное водило косилки угодило ее мужику аккурат в основательный ирландский нос. Она протянула руку, чтобы проверить, — Умник с досадой отвел эту сочувственную руку и пробормотал: