— Верно. Берем из маоизма благородное нищенство по принципу: «чем хуже, тем лучше», от суннитов — почти дословно повторенный горьковский афоризм: «кто не с нами, тот против нас», осеним все получившееся именем Аллаха и навязчивой идеей перекроить карту региона, с целью создания единого государства Пуштустан, куда, к слову, изрядный кусок Пакистана входить должен. Теперь представьте себе, что вы сидите в Исламабаде и управляете страной. Только-только вы получили первую партию очень дорогих бронированных игрушек.
К этому времени у вас уже скопилось какое-то количество всяческой рухляди, которой не то что сражаться, только ишаков распугивать. И вдруг приходит к вам такой себе талибский имам, и говорит проникновенно: «Танк дай, да?! Мы у себя в Афгане всех к общему знаменателю приведем, и тобой займемся». Ты бы дал? Сильно в этом сомневаюсь. А если бы и дал, потому как состояние долгоиграющей войны по соседству тебе, в общем-то, вполне даже выгодно, то уж никак не новые. Как говориться, «обойдется цыганская свадьба без марципанов». Поэтому от Пакистана талибы могут дождаться только того, что Исламабад у нас закупал в те самые давние годы, когда только отгремела война. Хотя, в прежние годы Союз с Пакистаном в контрах был и о торговле оружием речь не шла. Так что, если там действительно наши модели, то это такой хлам, что упаси Аллах. Лавка древностей! Насколько я обладаю информацией, так оно и есть. В основном, и с той и с другой стороны идет не борьба моторов, а схватка металлолома. А вот на тебе, появились и новые машины. А это уже серьезно. Искать следы нужно здесь! Я в этом более, чем уверен.
— Браво, командир. — Слава деланно хлопает ладонью о ладонь. — Ты будешь смеяться, но заезжий дух того же мнения.
— Ты же говорил…
— Я от своих слов, точнее от слов капитана Насурутдинова не отказываюсь. Но тут есть небольшой и в то же время весьма показательный нюанс. Согласно версии, высказанной гостем, Украина поставляет танки куда-то в Узбекистан, на некую перевалочную базу, а оттуда через головы верных президенту Раббани войск, их поставляют талибам. Во всяком случае, поставок подобного рода из Пакистана разведке Ахмад-Шаха обнаружить не удалось. Собственно, насколько я понял, эта самая база и есть конечная цель приезда нашего военспеца. Не одним нам интересны фокусы с бронетехникой.
— Это точно, не нам одним, — неожиданно вступает в разговор майор Пластун, до того мирно примостившейся на топчане с верхней папкой из тайного архива подполковника Сухорука. — Поглядите, чего мы тут нарыли! Дело полковника Мухамедшина Садыка Хусейновича. Так, год рождения, школа, училище, послужной список…Это пока что к нашим проблемам отношения не имеет. Данные по семье. Мать русская, родом из Андижана, отец узбек. Крайне интересно, но это все не то. А вот то. В октябре 91-го Мухамедшин возглавляет комиссию по военным объектам бывшей Советской Армии на территории Узбекистана. Тагир, по-моему, что-то такое говорил.
— Кажется, да.
— Так вот, чуть позже, в декабре он подписывает справку, предназначенную для самого Узбек-баши [46] о целесообразности дальнейшего использования авиационной базы в Учкудуке.
— Йес! — в чувствах восклицаю я. — Попали!
— Попали. Попали, — кивает Валера. — Вот копия этой справки. А говорится в ней вкратце следующее, что база эта в своем роде уникальная, строилась, то ли как альтернатива, то ли как запасной вариант для Байконура. Там до сих пор имеются все необходимые условия для выведения спутников на околоземную орбиту.
— Забавно. Что еще?
— Ничего забавного, лично я пока не замечаю.
— Но поехали дальше. Там же был расположен полигон стратегической бомбардировочной авиации, используемый для обработки точности бомбометания, а кроме всего этого, центр подготовки пилотирования самолетов с вертикальным взлетом.
— Вот как интересно! Значит, в небе там не протолкнуться! И принимать аэродром этого Аллахом забытого кишлака может любые машины.
— Именно так. А ещё у данной точки земной тверди есть одно чудное качество — здесь можно, не вызывая особого внимания со стороны вероятного противника, поместить любое количество сухопутной боевой техники.
Ставь её на бомбовый полигон — и вся любовь. На все вопросы ответ один — макеты. Со спутника броню не потрогаешь.
— При чем тут спутник? — недоумевает Слава.
— А вот причем! — Пластун выкладывает перед нами на стол несколько снимков полигона, сделанных из космоса. — Вот смотрите, год восемьдесят девятый, девяностый и так далее.
Да! Оптика, конечно, великая вещь. На фотографиях великолепно видны танки, орудия, линии укреплений, автомобили, — в общем все, что каким-либо образом имеет отношение к войне.
— Хорошо снято! — комментирую я увиденное.
— Очень хорошо, но дело не в этом. Смотри внимательно. Разницу ощущаешь?
Я ещё раз вглядываюсь в лежащие передо мной шедевры космической фотографии. Все то же. Разве что расположение техники и укреплений от случая к случаю меняются, а количество разнообразного боевого снаряжения с каждым годом увеличивается. Но это вполне объяснимо. Однако тривиальные ответы — это из другого ведомства. Работа контрразведчика целиком базируется на поиске самых хитроумных подспудных мотиваций вполне вроде бы обычных действий. И раз Сухорук все это отобрал в свое досье, значит есть в этих снимках что-то, что пока укрывается от моего внимания.