— Господа, — вновь стонет Валера, — в этом доме найдется рюмка кофе? О господи! — Он начинает растирать руками виски. — За вчерашний день я, кажется выпил столько коньяка, водки и самогона, сколько среднестатистический российский гражданин выпивает за месяц. Ну они там пьют, я тебе скажу!
— Ну хоть с толком съездилось то?
— Смотря что считать с толком. — Пластун, стараясь сохранять вертикальное положение, поудобней усаживается на диване, продолжая массировать голову. — Но кое-что интересное я таки нарыл.
— Что например?
— Будет вам и белка, будет и свисток. Кофе гоните. Не видите, что ли, человек страдает! — возмущается Валера, обреченно созерцая пустую чашку, стоящую перед ним на столе.
— Сейчас, погоди. Слава уже пошел варить.
Кофе капитан Бирюков варит тридцатью восьмью способами, превосходя в этом искусстве бывшего начальника КГБ Крючкова, который знал лишь тридцать два.
— В общем, ладно. Слушай и восхищайся. О гореловском заводе мы тебе уже рассказывали, — смирившись с отсутствием вожделенного напитка, а может быть, снедаемый желанием поведать о своих подвигах, начинает он.
— Что ты имеешь в виду?
— Танкоремонтный завод, который по мгновению волшебной палочки вдруг сразу стал двумя, но на одной территории. Один завод якобы занимается ремонтом боевой техники, другой вроде как утилизирует списанную технику и ваяет тягачи, вездеходы и тому подобные аксессуары мужского костюма. Как ты, наверное догадываешься, кроме как названием, эти фирмы никак не отличаются, — излагает Пластун содержание прошлых изысканий.
— Вполне понятно. Что дальше? — прерываю я его. Смысл фокуса мне совершенно ясен.
— Дальше — больше. Выпил с диспетчером железнодорожной станции Тенишево бутылку водяры и выяснил, что с 1987 по сей день никакого спада в поставках техники на завод не было. Разве что сезонные колебания.
— Ну это в общем то понятно. Армия сокращается, количество локальных конфликтов растет… — подкидываю я дрова в пламень его красноречия.
— Командир. Твои рассуждения логичны, но не правильны. А все по тому, что ты не знаешь ещё одного маленького фактика, который стоил мне литра дрянного самогона и больной печени в будущем.
— Выкладывай, что ты там отыскал.
— Сущую мелочь. Энергопотребление завода за этот срок снизилось почти в три раза. Вот так-то, — он завершает фразу и глядит на меня, любуясь произведенным эффектом.
— То есть ты хочешь сказать, что либо там используют какую-то новую технологию, позволяющую снизить энергозатраты…
— Ага! Они поставили вечный двигатель от списанного велосипеда. Не будь дураком! — хмыкает Валера. — На заводе что-то от раза к разу делается, для отвода глаз, но в целом он используется в качестве перевалочной базы.
— Для чего? — настороженно спрашиваю я., понимая, что близок к разгадке.
— Не глупи, Саша. Для танков. Я застал на заводе целый состав с танками. И что ты думаешь, там под брезентом на платформе?! — Пластун секунду помолчал. — Т-80 и Т-72!
— Вот даже как? — негромко поизношу я, вспоминая недавнюю встречу с офицерам — танкистами и их исчезнувшие «восьмидесятки».
— Именно так. Машины новые. Муха на них не пикировала, и никаких поползновений выгружать боевую технику на заводе не предпринимается. Это лишь точка транзита!
— Может, ты также знаешь, где конец этого маршрута? — думая о своем, спрашиваю я.
— Знаю. Думаю не стоит говорить, что информация о нем также дорого обошлась моей печени. Что самое противное, о конечной точке мы знали с самого начала.
— Не понял, объяснись.
— Все очень просто. Помнишь запись в органайзере Горелова о Учкудуке — трех колодцах. Так вот, пункт прибытия по железной дороге — Учкудук. Дальше — одному Богу известно. Но я хочу обратить твое внимание, что это лишь один маршрут. Скорее всего есть и другие, — наставительно замечает майор Пластун.
Это уж точно. И маршруты другие, и поставщики. Что Горелов? Не ноль, конечно. Но лишь одна из тысячи пиявок, тянущих кровь из жил нашей армии и оплачивающих свои ананасы и рябчики этой самой кровью.
Попадись «на зубок» Тагиру не он, а какой другой пальцевеерный фазан, велика была бы разница? Ох, боюсь, не велика!
— Вполне возможно, — задумчиво произношу я. — Вполне.
Комбинация с танками мне ещё не совсем понятна, но общие контуры её начинают прорисовываться.
— Постой, Валера. У меня есть кое-какая мысль на эту тему, — произношу я, складывая в уме разрозненные кусочки мозаики.
— Выдавай, командир, — поощряет мой порыв Пластун.
— В тот день, когда мы охотились на Скороходова, я в Минобороновском клубе обедал с двумя ребятами танкистами. Их вызвали в Москву на какую-то комиссию. Один, в недавнем прошлом командир сводной танковой бригады, другой — начштаба. Так вот, как он рассказывал, бригаду собирали по всему округу и не дав даже месяца на сработку бросили на штурм Грозного. Хорошо укрепленного города-крепости, — начинаю я,
— Господи! Вот чего я точно не могу понять, что танкам делать в городе? — Валера обрушивает кулак на столешницу, отчего несчастная чашка совершает сальто-мортале и падает на пол.
— Они тоже этого понять не могли, но приказы не обсуждаются. Скажи, ты у нас что заканчивал в годы юности? — успокаиваю я своего друга, вполне, впрочем, разделяя его чувства.