— Построены?
Он снова раздраженно передернулся. Его волосы, двумя роскошными темно?каштановыми волнами ниспадающие на плечи, пришли в неистовое волнение; тоненькие верхние прядки начали нервно свиваться в колечки — верный знак того, что Горон сердится.
До этого дня все, о чем он с тобой говорил, было ему доступно и подвластно; сейчас же он столкнулся с какими?то старинными смутными воспоминаниями, чуждыми его разуму, в которых он ничего не может толком объяснить. Неудивительно, что это выводит его из себя.
Хорошо еще, всегдашняя снисходительная невозмутимость ему пока не изменила.
— «Построены». Это точное определение, потому что Ка, в отличие от мышланов, были созданием человеческих рук. В остальном они были схожи: так же служили людям, умели говорить, читать и передвигаться, только питались солнечным светом, а не лунным. Они давали людям советы, когда те их о чем?либо спрашивали, но основной их задачей было запоминать и вычислять. Маггиры, кстати, не признавали ни тех, ни других.
— Странно, колдуны, как правило, любят и оберегают домашних животных, — рассеянно проговорила Сэнни. — В сказках, например, у каждой уважающей себя ведьмы по черному коту, не говоря уж о пауках и крысах. Ну, и долго продолжалась эта гармония живой и неодушевленной челяди?
— Долго. Но, как ты уже догадалась, она не могла длиться бесконечно… Да. Кто?то из них рано или поздно должен был оказаться лишним.
Значит, началась война мышей и лягушек… Пет, это название сказки, одной из тех, что баюкали ее в золотом подземелье замка Асмура, припомнилось не случайно — путешествие по этой земле, ведомой ей одной, было тоже прикосновением к чуду.
Запретный мир маггиров, в свою очередь, стал сказкой в сказке; теперь под его тепличными сводами звучало еще одно почти сказочное предание — все это напоминало ей диковинное яйцо, выточенное из бивня морского чудовища не сервами, а живыми мастерами зеленого Джаспера в глубокой древности, еще до Темных Времен. Тончайшее костяное кружево позволяло увидеть целых двенадцать резных яиц, расположенных друг в друге, и это рукотворное чудо было одной из величайших драгоценностей королевской сокровищницы.
Здесь же мерцающая таинственная шелуха, которая так медлительно осыпала свои чешуйки, скрывала в своей глубине ядрышко, которому вообще не было цены: сведения о долгожданном талисмане. Поэтому как бы ни подгоняло ее время, она должна была дослушать Горона до конца.
— …главенство. Строго говоря, — звучал между тем усыпляющий голос, — это нельзя было назвать ни войной, ни даже борьбой за первенство: Ка, не имевшие души и потому не способные желать, самосовершенствовались просто потому, что такую задачу перед ними поставили люди; зато мышланы подобно любой живой твари больше всего на свете ценили как собственную жизнь, так и безопасность всего своего рода. Для этого им нужно было внушить людям веру в то, что они жизненно необходимы и абсолютно незаменимы.
Ты опять засыпаешь!
Потому что пахнет сладкими снами. Сейчас встряхнусь.
— Мышки — и внушить что?то людям?..
— Мышланы. Судя по всему, это были очень сообразительные мышки. Потому что они нашли наиболее убедительный способ достигнуть своей цели: это была лесть.
— Это как: «Ах, какие вы большие, да какие вы бесхвостые, да какие вы прямоходящие…» Горон, это неправдоподобно даже для сказки.
— Неправдоподобно? И, тем не менее, это была лесть, возведенная в ранг религии.
— Ты не упоминал о том, что у кампьерров были боги.
Были. Правда, в глубокой древности. Затем за ненадобностью они как?то забылись, ведь самый простейший Ка мог создать иллюзию, затмевающую любой божественный акт. И тогда эти мышастые приживалы начали исподволь, ненавязчиво внушать своим хозяевам, что на свете есть единственное высшее существо, по своему могуществу равное позабытому богу, и это существо — Человек. Нет никого превыше Человека! Все — для Человека!
— А знаешь, очень мило звучит.
Кончики его волос снова, как по команде, завились мелкими колечками.
— Мило… Ты не берешь на себя труд это представить: все — для каждого человека.
Пришлось взять на себя такой труд.
— Пожалуй, да, — сказала она после непродолжительного раздумья. — Бардак получается.
— Что?
А вот этого она объяснить не могла — нечаянно слетевшее с ее губ словечко было из тех, коими ее благородный эрл в последнее время обогатил словарный запас своих дружинников; на Джаспере оно не имело смыслового эквивалента, на Невесте, по всей вероятности, тоже.
— Не обращай внимания. Магическая присказка. Да, кстати о магах: а они?то почему молчали, не вмешивались?
Может, хватит? Ты задаешь уж слишком много вопросов.
Что поделаешь — характер такой.
— Вмешались. Но позднее, когда время было уже безнадежно упущено. А пока жизнь человеческая протекала как сплошной непреходящий праздник: в честь новоявленного божества устраивались феерии, сочинялись музыкальные представления с огненными забавами и пиршеством, длящимся по много дней; воздвигались храмы, стены которых были исписаны одами и гимнами; самое непостижимое заключалось в том. что все это творилось по подсказкам скромных, остающихся в тени мышланов. То, что совершенствовались Ка, было у всех на виду; но насколько развились умственные способности мышастой живности, можно было определить только оглянувшись назад из более поздних времен.
То, что совершенствовались Ка, было у всех на виду; но насколько развились умственные способности мышастой живности, можно было определить только оглянувшись назад из более поздних времен. Но человечество шло к своему закату не оглядываясь, и никому в голову не приходило, что мышланы догнали в своем развитии людей, и Ка… а может быть, превзошли и тех, и других.
— А ты не допускаешь, что они с самого начала были такими, только у них хватало хитрости скрывать свое превосходство?