— Называйте меня Иваном Ивановичем, светиться нам ни к чему, — сказал остроносый. — А был это следственный эксперимент.
— Неудачный, — заметил я.
— Как сказать, — не согласился Иван Иванович. — Если б мы знали его результаты…
— А труп в бассейне — не результат?
Он нахмурился:
— Я имел в виду не Чернозуба. Хотя его смерть в определенном смысле тоже результат… как и отсутствие объекта, которым он манипулировал… — Иван Иванович на секунду прикрыл глаза, потом веки его приподнялись, и серые зрачки пришпилили меня к стене — как мотылька, проколотого двумя булавками. — Этот объект… у вас?.. — спросил он после недолгой паузы.
Я молча помотал головой. Взгляд полковника изменился — теперь он глядел на меня не пронзительно, а с укоризной и даже вроде бы с легким сочувствием.
— Позвольте заметить, Дмитрий Григорьич, что вы еще не осознали, в каком очутились положении. Вы пока что не обвиняемый, но исключительно важный свидетель… друг человека, которого мы искали… — Я сделал протестующий жест, но он не обратил на него внимания. — Убитого, кстати, на вашей даче… похитившего перед тем объекты государственной важности… Что же может вас спасти, Дмитрий Григорьич? Откровенность, откровенность и еще раз откровенность! Вот ваша соседка пошла нам навстречу… кстати, очень привлекательная девушка… сказала, что Арнатов был у нее пару раз после продажи квартиры… крутился там и тут, болтал о пустом, но делал многозначительные намеки… А к вам он не заглядывал?
Ну и ну! Уже и Дарью отловили, и та созналась во всех грехах! А мне она о визитах Сержа не говорила… Впрочем, я и не спрашивал: мы увлеклись другими делами.
— Так заходил к вам Арнатов или нет? — раздался голос полковника. — Какие вы с ним поддерживали связи? И где упоминавшаяся мной вещица? Та, что была у Чернозуба? Вы учтите, Дмитрий Григорьич, я ведь на вас надавить могу… крепко наехать… могу взять вас в разработку и выяснить, чем живет уволенный сотрудник Промата, на какие деньги ест-пьет и разъезжает по заграницам… кто ему платит и за что… и все ли доходы декларированы должным образом…
— Все, — ответил я, начиная злиться.
— И не валяйте дурака, полковник, вы все уже выяснили, все, что смогли. Да, я — ученый, один из многих, которых выбросили на улицу, и я работаю с частными фирмами как аналитик-консультант… И что тут такого? Вы предпочли бы, чтоб я сдох с голоду или отправился в Ирак, рассчитывать выход плутония на атомных станциях? И то и другое — не для меня. Лучше я буду консультировать мелких жуликов да честно платить налоги… ну, еще в Андалусию съезжу, коль повезет. На всех законных основаниях, по договору с «Голд Вакейшн».
Остроносый слегка оторопел, потом приложился к стакану с минеральной, сделал пару глотков и произнес:
— Пусть так, Дмитрий Григорьевич, пусть так. Готов согласиться, что лично вы, — он подчеркнул слово «лично», — ни в чем таком не замешаны… Но речь не о вас, а о вашем покойном соседе. И вы пока что не ответили на заданные вам вопросы.
— Почему же, ответил. При первой нашей встрече заявил, что близких отношений с Арнатовым не поддерживаю и контактов в последние месяцы не имею. Что же касается вещицы… объекта, продемонстрированного Чернозубом… я ведь ясно дал понять, что у меня ее нет. Однако… — Я замолчал, и в комнате повисла тишина, прерываемая шелестом листвы под налетевшим с моря бризом.
— Однако?.. — Иван Иваныч выгнул бровь.
— Я мог бы поделиться с вами своей гипотезой. Весьма правдоподобной. Но гипотеза — это не факты, которыми я, в силу гражданского долга, обязан с вами делиться: гипотезы и версии — плод моих раздумий, моя, так сказать, интеллектуальная собственность. Так что заключим джентльменский договор: я вам — гипотезу, а вы мне — обещание.
— Какое?
— Что оставите меня в покое. Хотя бы на пару ближайших недель.
Он медленно допил минералку, призадумался, что-то прикидывая и просчитывая, потом резко кивнул головой:
— Ладно! Выкладывайте ваши соображения.
— Подозреваю, что Ричард Бартон из Таскалусы агентствует не только в страховой компании, — сказал я.
— Это факт, а не версия. Факт, уже известный мне.
— Разумеется. Вам ведь доложили о случившемся на пляже? Не далее как вчера? Один из ваших сотрудников оглох, а мне тем временем были сделаны намеки. Странные, должен признаться. Суть их осталась мне неясной. Что-то о черной магии, о заклинаниях, об амулетах и ведьмовстве…
Остроносый дернулся.
— Вы посоветовались с Чернозубом?
— Нет. Я же говорю, что не понял намеков. Мне показалось, что это шутка… знаете, юмор страховых агентов… А может, он хотел надо мной посмеяться. Поразвлечься… Он — черный, я — белый, зато он из Америки, а я — из России… Разумное допущение?
— Вполне, — Иван Иваныч криво улыбнулся. — Над нами скоро готтентоты смеяться будут.
— Вот-вот… Похоже, мы раньше вымрем, чем они. — Я придвинул к нему бутылку с минеральной, сделав широкий гостеприимный жест. — Вечером мы устроили междусобойчик на троих, выпили по капле. Я — исключительно сухое, а Чернозуб с Бартоном — виски, но понемногу, двухсот граммов не наберется. Тут Борис нам и выдал… Мне, во всяком случае, хватило. Еле в номер добрался… — Остроносый что-то хотел сказать, но я поднял руку. — Погодите, Иван Иваныч. Это все факты, а теперь начинается версия.