— Так вот, в последнее время наши клиенты страдают вичфобией, — продолжал Дик, переменив позу и задумчиво рассматривая сероглазиков. — Такое вот дело… Вичфобия… Тебе понятен этот термин?
Я кивнул. Речь шла не о вирусе СПИДа, а о боязни черной магии и колдовства: [1] выходит, мы наконец подобрались к нашим колбасным обрезкам.
— Многие жалуются, что над ними производят магические эксперименты, накладывают заклятья, очаровывают, заставляют делать то и это, чего им в голову бы не пришло, если б не влияние магов, призраков и всяких потусторонних сил. Скажем, кто-то вдруг загорелся желанием совратить президента — разумеется, нашего, а не вашего, — или выпустить кишки конгрессмену, или подбросить бомбу в Белый дом, или разрезать маму бензопилой, а папу провернуть в мясорубке… Ужасные вещи, Гудмен, просто ужасные! Но люди полагают, что их вины тут нет, а все — влияние астрологов и магов. Люди хотят застраховаться от таких событий, и это желание — их неотъемлемое право согласно божественному закону и нашей конституции… Ты улавливаешь мою мысль, Гудмен?
— Вполне, — ответил я. — Вы, значит, в затруднении? Клиентов неохота упустить и конкурентов надо обскакать, однако предмет страховки весьма туманен? Сфера ментального, сплошные загадки и неопределенности… Если супруг зарезал супругу, чтоб завладеть ее полисом, все ясно: дело идет в суд, супруг — на электрический стул, вопрос исчерпан, и можно не платить. Но при ином повороте событий, когда супруга угасает от чар злокозненного колдуна, вам, парни, не отвертеться… Вроде как естественная смерть… или не смерть, а полная амнезия либо утрата дееспособности… В любом случае — плати! Я верно понимаю ситуацию?
— Более или менее, — подтвердил зулус.
— Я убеждаюсь с каждой минутой, что ты, Гудмен — настоящий интеллектуал, и всякие вешалки и рога — лишь эпизод в твоей карьере. Кем ты, кстати, был в восьмидесятых? В эпоху, когда у вас еще не слышали о демократии?
Я улыбнулся — печально, но с достоинством.
— В ту эпоху, Дик, я сидел в заточении, как мамонт в вечной мерзлоте. Не Соловки, но очень похоже… Там меня и обучили всяким полезным ремеслам. Строгать рога, дубить медвежьи шкуры, химичить и заниматься ловлей крыс.
— О! — произнес Бартон. — Так ты еще и крысолов?
— Самой высшей квалификации. С полным университетским образованием и ученой степенью.
Он покачал курчавой головой:
— Удивительная у вас страна! Верно сказано: умом Россию не понять…
— И не пытайся, парень, только грыжу заработаешь. — Я бросил взгляд на Леонида и Льва, которые с отчаянными лицами сидели по обе стороны своей сумки. Лев снова подключился к ней, но можно было поклясться, что слышит он лишь шорох предвечного эфира. По моим губам снова скользнула улыбка. Нет, все-таки я разбираюсь в людях!
— В общем и целом, — сказал Бартон, проследив мой взгляд и тоже усмехнувшись, — моя компания нуждается в информации. О магах, колдунах и их приемах, о формулах и раритетах черной магии, о всяком этаком-таком… — Он неопределенно пошевелил пальцами. — Сам понимаешь, Россия нынче — держава ведьмовства. Откуда еще получить надежные данные? Только от вас. У вас там все экстрасенсы и маги, все одной космической энергией питаются… опять же Тибет с Индией близко… — Дик наклонился ко мне и, заговорщицки подмигнув, прошептал: — Соглашайся! За ценой не постоим! Ну как, договорились?
— Договорились, — кивнул я и спрятал в нагрудный карман бумажку с координатами банка «Хоттингер и Ги». — Договорились, ежели по десять тысяч за раритет и пятьдесят — за формулу. Формулы, как и рога, нынче в цене.
Мы ударили по рукам, и Бартон пообещал, что в Петербурге меня непременно разыщут. В самом скором времени, как только появятся вышеозначенные раритеты. Медлить не станут, сразу найдут. «Не представитель ли некой религиозной конфессии?» — поинтересовался я. «Очень может быть», — ответствовал Бартон, тщательно удаляя жвачку с сумки Бориса. Потом он щелкнул по заклепке ногтем, заставив Льва подпрыгнуть на лежаке, и громко произнес:
— … Представляешь, Гудмен, лежу я на этой бабе в чем мать родила, и тут открывается дверь и входит ее благоверный. Во-от с таким гаечным ключом…
Я обернулся. К нам шествовал Боря-Боб — могучий, рослый, сероглазый, с влажно поблескивающей кожей и победительной улыбкой на устах.
Потом он взглянул на загрустивших лейтенантов, и его улыбка поблекла.
Глава 9
Вернувшись с пляжа и отобедав (салат из креветок, бифштекс с кровью и, для разнообразия, бутылочка сладкой «Сангрии»), я обнаружил, что третий день гощу в испанском королевстве, а, собственно, не видел ничего. Ровным счетом ничего, кроме моря, пальм, отеля «Алькатраз» и его постояльцев — если, разумеется, не считать вчерашнего тукана. Согласен, он был весьма забавной птицей, но все же не мог заменить соборов, башен, витражей, дворцов и прочих местных достопримечательностей. А потому я быстренько собрался, взял на набережной такси и, несмотря на сиесту, покатил в Малагу.
Боб, конечно, увязался со мной.
А потому я быстренько собрался, взял на набережной такси и, несмотря на сиесту, покатил в Малагу.